О некоторых проблемах церкви не принято говорить вслух. Тем более от своего имени. Наш сегодняшний собеседник рассказал газете, почему после 5 лет обучения в духовной семинарии решил отказаться от церковной карьеры.
В духовную семинарию я попал почти случайно. Всегда читал много сложных философских книг, увлекался восточными трудами и практиками, занимался йогой. А тут во время одной из поездок моя девушка предложила мне заехать в ближайший храм. Церковь была уютной, священник – душевным, одним словом, потянуло. Стал много читать, а потом для получения системного религиозного образования решил поступить в семинарию.
Ничего сложного в этом нет, конкурса в моем регионе практически не было. Единственная загвоздка у меня была в пении. Это для священника считается важным, а у меня данные – не очень.
На первом курсе мы только учились. На втором нас стали подтягивать к реальной церковной жизни. Ну как подтягивать. Например, 3–5 человек отправляли убирать архиерейские палаты. Чаще всего это случалось накануне пирушек митрополита с бизнесменами и чиновниками. Часов с 10 утра мы убирались, потом накрывали на стол, ждали, пока пройдет праздник, потом еще часов до 2 ночи все убирали. Подъедали, что оставалось, – что скрывать, студенческие времена всегда полуголодные.
Некоторые блюда я видел и пробовал впервые. Черная икра, красная икра, осетрина, водки, коньяки... В общем, не каждый олигарх закатывает такие пиры, какие по карману оборотистому архиерею. Все, конечно, окупалось – у нашего, например, было 2 квартиры, автомобиль представительского класса и даже норковая шуба.
После таких поездок лекции о важности смирения и подавления страстей шли как-то особенно туго...
При этом студентам могли устроить выволочку за джинсы, прическу чуть моднее, чем позволительно, смартфон.
Армия Христа
В церкви – как в армии. А в семинарии – как в самом жестком ее подразделении. Нас могли отправить через полгорода разгружать фуры с картошкой. Часа 4–5 работаем до упаду, голодные идем домой пешком, так как нам даже на проезд не дали. Спрашивать, что за фуры, чья картошка и кто получает за разгрузку, нельзя. Непослушание. Которое грозит новыми поручениями. Регулярно разгружали доставленные свечи – а они тяже-е-е-елые! Могли отправить и туалеты мыть.
В наш домовый храм не пускали в тапочках – только в ботинках. Я как-то возразил, что Иисус Христос сам порой ходил в тапочках, а то и вообще без них, – вызвали на педсовет. За чайник в комнате общежития – выволочка.
Не все выдерживали давление. Кто-то тихо заливал переживания алкоголем. Один мой сокурсник почти сошел с ума – бросился с ножом на преподавателя.
Бизнес на вере
Как-то меня отправили на практику в Московскую патриархию. Помню, там был вопрос к слушателям: «Что самое главное вы должны всегда помнить?» Мы давай вспоминать заповеди, учение Христа. А преподаватель нам говорит: «Главное – это какого числа сдавать финансовый отчет в патриархию».
В общем, поставить церковную кассу, церковную лавку и начать отчислять деньги.
Когда говорят про большие деньги в церкви, большинство даже не понимают, какие это средства. Московский монастырь, где я одно время подвизался, платил налог в Московскую патриархию 5–10 млн в месяц. На Урале, где я живу, доходы скромнее, Москве отдают 0,5–1 млн рублей каждый месяц с храма.
Когда дело шло к моему рукоположению и выбору прихода, мне один священник сказал: «Если занесешь 5 млн митрополиту, получишь хороший приход, в котором вернешь деньги уже в первый год». Я растерялся: у меня нет таких средств, квартиру, что ли, продавать? «Продавай, – ответили мне. – Все вернешь, не бойся».
На такое я, конечно, не решился. Хотя со временем понял, что бизнес и в самом деле гарантированный.
Четыре руки святого
Чудеса – одна из основных статей дохода. Пояса и мощи святых дают бесперебойное пополнение церковной казны. Мне доводилось как-то сопровождать мощи, происхождение которых было неточным. Много подделок возникло еще в Средние века. Но об этом предпочитают не распространяться. Так, например, есть 5 голов Иоанна Крестителя, 4 руки апостола Андрея, а какие из них подлинные, не уточняется. В Питере был богослов, который исследовал эту тему, и его за это погнали. Люди идут, деньги приносят – и хорошо. Плюс масло, водичка, свечи.
Мой товарищ стоял в сопровождении Пояса Богородицы, который возили по стране, – за один день получил 15 тысяч рублей. Но это еще владыка Никон сказал: «Деньги – это кровь церкви».
Нетрадиционное лобби
Голубое лобби, о котором говорит Андрей Кураев, – не миф. Еще курсе на 3-м я заметил, что ко мне как-то по-особенному относится учитель пения. Приобнимет, норовит в щеку поцеловать. Но больше я к себе лично «особенного» внимания не ощущал. А вот товарищ мой студенческий натерпелся больше: иподьякон, который с нами жил в одном общежитии, как выпьет, так проявлял к нему свой нездоровый интерес. Один раз даже подарил ему интимный подарок – белье с сексуальными сценами. Как-то греческая делегация к нам приезжала, так один из гостей даже зажал бедного Пашку в углу, тот еле вырвался. Но здесь целиком – твой личный выбор. Пашка сейчас женат, двое детей, служит священником в простом храме.
Есть и те, кто соглашался. Я знаю троих из нашей семинарии, и у них уже пошла неплохая карьера. Думаю, митрополиту даже выгодно продвигать людей с «секретами» – ими проще управлять.
Один священник в нашей епархии умер от СПИДа. Но причина его смерти не разглашалась.
Суд Божий и светский
Во время моей учебы наша епархия прогремела уголовным делом над блогером Соколовским. Да, дурачок, да, богохульник – ну что его за это, сажать, что ли? Епархия зачем-то начала с ним войну. Семинаристы в большинстве своем не понимали, зачем иерархам нужно непременно растоптать этого человека и откуда в них столько вражды к парнишке, который просто страдает ерундой. Но нам тогда прямо объявили: кто пойдет в суд над Соколовским и скажет, что не оскорблен его действиями, тот моральный урод и извращенец.
Я свое видение ситуации, что по-божески надо бы простить неразумного блогера, изложил на своей странице в интернете. Меня назвали иудой. Священник из епархии позвонил и пообещал меня встретить и избить и, как он сказал, «познакомить мое лицо с Евангелием». Потом стали сыпаться угрозы мне, моей девушке, моему брату-школьнику. В общем, уже к концу учебы я понял, что это все не мое. Да и владыка заартачился – понял, наверное, что со мной потом проблем не оберешься. Обиделся на меня. Видимо, хотел, чтобы я на коленях приполз, умолял, как это и принято. Но я не стал. Но годы учебы не прошли даром – прочитано много книг, успел подтянуть языки. Сейчас преподаю в школе. Езжу в деревенский храм, где служит простой священник, далекий от интернета, скандалов, он и знать не знает, что я – бунтовщик с точки зрения епархии. У меня с ним хорошие отношения. Он как раз из тех, кто честно служит за зарплату 30–35 тысяч и ездит на «копейке».
Семинарию стараюсь помнить с хорошей стороны, курс у нас был дружный. Со многими семинаристами общаемся до сих пор.
0
