После революции в Москве чаще прочих звучали имена двух человек: Владимира Ленина и Якова Кошелькова, главы государства и лидера бандитов. Но однажды их пути пересеклись...
Это был Сочельник — 6 января 1919 года. Снег в Москве не чистили, но машину Степан Гиль, водитель Ленина, вел быстро — километров 40–50 в час. Мария Ильинична, сестра Ленина, сам Ленин и его охранник Иван Чабанов ехали проведать заболевшую Крупскую.
А потом надо успеть еще и на елку к детям… Лубянка, Мясницкая, пересекли Садовую… Вот и Николаевский вокзал. Теперь — мимо, в темноту, хорошо, освещение у машины мощное. Гиль вел авто по трамвайным путям. На улице по поводу праздника — море народу. Недалеко от пивзавода Гиль увидел троих.
Чуть раньше в кабаке компания бандитов решала проблему — как ограбить особняк на Новинском бульваре, а к тому же «потрясти» кооператив на Арбате. Нужна машина. Решили взять первую, что попадется. Фары автомобиля они увидели издалека.
Гиль и Чабанов останавливаться не хотели. Но Ленин настоял: «Стоит остановиться, узнать, что нужно. Может, это патруль?»
У Гиля заныло сердце. Он ни на секунду не сомневался, что перед ним бандиты. Их было трое… Или четверо? Они бежали за машиной — в руках поблескивали стволы. Гиль затормозил. Через секунду дверцы распахнулись. Ивана Чабанова выдернули из машины, Ленина выволок за рукав высокий детина. На Марию Ульянову никто не обращал внимания, хотя она выступала дерзко, выговаривала: «Что вы себе позволяете?»
Про Гиля будто забыли. Он достал наган и из-под руки начал целиться в того, что стоял перед Лениным. Двое других держали голову Ильича на мушке. Гиль побоялся стрелять, понимая, что детину он, может, и ранит, но Ленина тогда убьют точно.
Надо отдать должное вождю: он сохранял спокойствие. И более того, спросил ровным голосом:
— Что вы делаете? Я — Ленин! Вот мои документы.
Мотор машины шумел, дул ветер — детина не расслышал фамилию. Чабанов потом, позже, на допросе, отметит важную деталь: вокруг было полно людей. Все просто смотрели...
— Ну и черт с тобой, что ты Левин! А я — Кошельков, хозяин города ночью.
Не разглядывая пропуск Ленина, он сунул его в карман, затем туда перекочевали другие документы Ильича, а также его браунинг и кошелек.
Гилю бандиты велели выметаться из машины и мигом укатили на ней. Ленин был спокоен, но сердит: «Стыдно как. Вооруженные люди, а отдали машину…» Гиль объяснил, почему не стрелял. Подумав немного, Ленин подытожил: «Пожалуй, вы правы, товарищ Гиль. Мы их вряд ли бы одолели. А уцелели — потому что не сопротивлялись…»
Ленин, Мария Ульянова, Гиль и Чабанов отправились в Сокольнический райсовет — он был в двух шагах. Туда их, правда, долго не хотели пускать — документов-то у Ильича не было…
■
Машина прыгала по сугробам. Яшка развалился на сиденье, Конек рассматривал трофеи.
…Яшке было 28. Эффектный, броский, он начал карьеру вора в двадцать. Промышлял грабежами квартир. В 1917 году он сотворил свою революцию: подчинил все криминальные группировки Москвы себе. В начале пути Яшка был почти гуманистом и убивал, только когда «совсем приперло».
К 1918 году он понял, что «если не ты — то тебя», и убивать начал налево-направо. Он был дерзок, нагл, резок, нападал и при свете дня, ничего не боясь. В 1918 году им «в расход» было пущено порядка двух десятков чекистов и милиционеров, чьими документами потом бандиты активно пользовались, не говоря об убитой «мелкой шелупони». Яшку Кошелька боялись пуще огня, при себе он всегда носил оружие и пару-тройку бомб. После дерзкого ограбления ювелирного на него объявили охоту.
— Денег нема. Мелочь. И не Левин это, а Ленин, слышь, Яш?
— Однофамилец?
— Какой там. Написано — пропуск № 43, Председатель совета народных комиссаров.
— Поворачивай! — завопил Кошелек.
— Я за фалды Ленина держал! Вертай взад! Его хватать надо! Нам за него денег отвалят мешок, да еще всю Бутырку выпустят! Вертай, говорю!
Машина понеслась обратно. Но путников и след простыл. А возле райсовета из трех машин выпрыгивали красноармейцы. Значит, уже сообщили…
■
События разворачивались быстро. Город прочесали. Черный «роллс-ройс» Ленина обнаружили на набережной Москвы-реки. Кошельков растворился.
Начальник ЦУУР (Центрального управления уголовного розыска) Розенталь доложил, что в районе Сокольнического шоссе в поисках Яшки были обысканы все квартиры и меблированные комнаты и арестовано около двухсот человек. Но результат был нулевым. За дело было поручено взяться сыщику Федору Мартынову — бывшему рабочему «Трехгорки», ныне начальнику Особой ударной группы Московской чрезвычайной комиссии.
Имена банды Кошелькова чекистам были известны: Ванька Волков (Конек), Леонид Кириллов (Ленька-сапожник), Федя Алексеев (Лягушка) и два Василия — Михайлов (Черный) и Зайцев (Заяц). Но что это давало? На живца — подставные авто — Яшка не клюнул. Мартынов пошел ва-банк — отправился по злачным кабакам и, подпоив «ханжой», рисовой китайской водкой, их завсегдатаев, вышел на след Конька — любителя бани. Его со товарищи взяли в Проточном переулке.
Допрос был жестким, в присутствии самого Дзержинского. Адрес Кошелькова был получен, и в его квартире на Брестской устроили засаду, но безрезультатно. Один раз его чуть не взяли в другом месте: пришли брать дельца-спекулянта, а Кошельков «утек» через черный ход. Стоявшим там чекистам он представился их начальником Петерсом, которого они внешне не знали, проверил у них документы и… застрелил на месте.
■
Спустя полгода следователи обратили внимание на показания некоей Ольги Федоровой, фигурантки какого-то дела о мелком мошенничестве. Олечка была чудо как хороша и весьма непосредственна. На вопрос, догадывается ли она о причинах ее задержания, красотка кивнула — конечно:
— Это все потому, что меня посещал Яков Кошельков…
...Они познакомились 25 марта 1919 года в ближнем Подмосковье: брат Сергей представил Ольге «комиссара Караваева» — статного красавца, который даже предъявил ей документы. Мягкий, образованный, владеющий несколькими иностранными языками и чрезвычайно начитанный кавалер Ольге понравился, но не более, а вот он потерял голову абсолютно. Он принялся ухаживать за барышней, начал оставаться у нее и в порыве откровения рассказал ей, кто он на самом деле, упомянув даже ограбление Ленина.
Попытка избавиться от такого кавалера была чревата потерей жизни. А может быть, он уже и нравился Олечке, красавец Яшка… Но теперь, в Бутырке, она согласилась сотрудничать с органами: сама попросилась на допрос, обещала помогать следствию. Оля была уверена, что Яшка придет к ней, ибо «очень влюблен».
А Кошельков, воя от тоски в отсутствие Олечки, про- должал грабить, убивать и … вести лирический дневник, позже приобщенный Лубянкой к делу. Записи полны нежности:
«...ты мое сердце, ты моя радость, ты все-все, ради чего стоит жить. Неужели все кончено? О, кажется, я не в состоянии выдержать и пережить это. Боже, как я себя плохо чувствую — и физически, и нравственно! Мне ненавистно счастье людей. За мной охотятся, как за зверем: никого не щадят. Что же они хотят от меня, ведь я дал жизнь Ленину».
На свидание к Ольге он не пришел. Тем временем аресты продолжались, и один из бандитов выкупил свою жизнь, сдав адрес Яшкиной квартиры, — Божедомка, дом восемь. Мартынов организовал засаду.
…Он глазам не поверил, увидев фигуру Кошелька и узнав его сотоварища — Серегу Барина. Барина убили первым выстрелом. Яшка отстреливался до последнего. В карманах у него нашли документы убитых чекистов, в том числе Караваева, которым он представлялся, два маузера, ленинский браунинг и записную книжку с признаниями в любви. Пуля, смертельно ранившая Яшку, прошла через пачку купюр, 63 тысячи рублей. Будь денег больше, Яшке могло повезти.
Ольге Федоровой позволили избежать ревтрибунала, передав ее дело в Угро. Следы ее после этого теряются.
…Создавая свою знаменитую работу «Детская болезнь «левизны» в коммунизме», желая обосновать в ней необходимость заключения Брестского мира, по которому Россия лишалась солидных территорий, Ленин припомнил эпизод с Кошельковым. «Представьте себе, что ваш автомобиль остановили вооруженные бандиты. Вы даете им деньги, паспорт, револьвер , автомобиль.
Вы получаете избавление от приятного соседства с бандитами. Компромисс на лицо, несомненно «Do ut des» («даю» тебе деньги, оружие, автомобиль, «чтобы ты дал» мне возможность уйти подобру-поздорову)…» И затем он делает вывод: «Наш компромисс с бандитами германского империализма был подобен такому компромиссу».
■
P.S. Историю нападения на Ленина первым «раскопал» Виталий Шенталинский — писатель, журналист, поэт и прозаик. Исследуя материалы архивного дела досье Н-215, он также обнаружил в деле две… литературные рукописи чекистов. «Про одну из них, озаглавленную «Бандиты», с правкой Бабеля, сообщается, что она была напечатана в журнале «30 дней» в 1925 году, — писал Шенталинский. — Но лубянский делопроизводитель ошибся. Ни в одном номере этого популярного журнала такой публикации нет.
Другой рукописи про бандитов — «Как жил и работал Сабан» (еще один уголовный авторитет) предпослана фраза: «Настоящая статья, написанная Мартыновым и литературно обработанная писателем Булгаковым, была предназначена для печати в журнале «30 дней», однако напечатана не была».
Исследователь предположил, что Мартынов предложил свои записки журналу, и уже оттуда их передали для обработки писателям — чтобы довести текст до нужной кондиции. Планировалось, что Исаак Бабель сделает и предисловие — кому как не ему, автору образа бессмертного Бени Крика, было поручать такую статью? Почему публикация не состоялась, мы, конечно, теперь уже не узнаем. Возможно, история с нападением вредила имиджу вождя, только и всего.
0
10.00
