Веник

Часто в жизни бывает так, что неизгладимое впечатление оставляют какие-то мелочи. Не помнишь всей мизансцены, а какой-то стоп-кадр врезался в память. Некая реперная точка, какие используют землемеры для привязки конкретного участка к карте. Наверное, в моменты, про которые говорят, что вся жизнь пролетела перед глазами, и будешь вспоминать эти «реперные точки».

Вот пример. Мои первые роды. Лежу я после, не слышу никаких жизнеутверждающих звуков младенца — и забрасываю безмолвные спины врачей вопросами: «Почему не кричит? Жив? Что с ним?» В ответ молчание. И вдруг самая строгая акушерка говорит: «Ой, а ямочки-то на щёчках какие!» И я выдохнула — не нужно ни диагнозов, ни медицинских пояснений, если человек, ответственный за детскую жизнь, восхищается такой мелочью!

Я поняла, что мой ребёнок будет жить, когда услышала про ямочки. А вот понимание, что ферма будет жить, ко мне пришло, когда я увидела веник! Самый обычный домашний веник.

Итак, добро пожаловать в прошлое. Получив ключи от фермы, мы открыли дверь дрожащими руками и пошли осматривать владения. Новое красивое здание с планировкой, претендующей на некие изыски, и всюду таблички «Посторонним вход воспрещен!»

Это не просто таблички, это маяки! Один из важнейших атрибутов начальничества, если хотите. Вторым атрибутом является начальственное тронное кресло. Так вот, став руководителем неважно чего, сразу нужно расставить акценты! Во-первых, кресло, чтобы все понимали, кто тут главный. Во-вторых, таблички, чтобы закрепить владения и указать посторонним на то, что они тут прав не имеют. К табличкам требования строже, чем к креслу. Это кресло может быть любым из многообразия форм, а табличка строго должна быть писана золотом на красном. Её цель угрожающе и предупреждающе кричать, что здесь есть царь, и целыми днями лёгким росчерком пера он расставляет запятые в «казнить нельзя помиловать». И вроде уже не важно, что в царстве два худых ведра и деятельность, видимая только на бумаге.

План работ наметили, таблички демонтировали, работы по благоустройству начали. Следующий важный шаг — работники. И вот тут-то всё и завертелось: нескончаемая череда лиц и калейдоскоп имён. Я не скажу, что попадались какие-то особенные пьяницы, бездельники, дебоширы и нечистые на руку. Нет, люди приходили обычные и, наверное, работниками они были бы средними. Но мы горели фермой, нам нужны были соратники, энтузиасты. Ферма стала долгожданным любимым дитём, которое не оставишь равнодушным нянькам. Приезжала я среди ночи и видела на ферме выпивающих дядечек, играющих в дурака. На мои возмущения они искренне недоумевали: «А что такое? Так все работают!»

Но только я поняла, что моё критиканство табличек и кресел — не что иное, как грех тщеславия, и подавила в себе видимые его ростки, как начала впадать в грех уныния… Мне казалось, что нет конца и края этой проблеме, что взрослое поколение селян развращено колхозами времён распада, а молодежь рождена с желанием бежать. Помните, как у чеховских сестёр: «В Москву! В Москву!» А дома хоть трава не расти, дом — это же временно. Страшно было до тошноты, что живут на ферме живые существа, и обречены они на гибель от недогляда, что затеян такой проект, и всё тщетно.

И вот в один прекрасный ноябрьский день я зашла почитать журнал о сданной смене и в комнате персонала увидела веник. Нет, не так — ВЕНИК! То, что работники принесли веник, стало для меня потрясением, как для завзятого холостяка приход приглашённой на чай девушки с зубной щёткой, комнатными тапками и геранью в горшке. Только для него — кошмар, а для меня — наоборот! Люди пришли работать не на день, не на два, не просто отсидеться, а собираются мало того, что за птицей смотреть, так ещё и приводить в порядок своё рабочее место!

Я веник-то сфотографировала, правда на фотографии затесались дети-собаки, но смотрим на веник Именно, он заставил меня понять, что все не зря, за все СЛАВА БОГУ!

Широта русской души

Если при прочтении моих заметок у читателя сложилось впечатление, что все мы тут благостно прыгаем с кочки на кочку, радостно напевая и восхваляя каждое дыхание жизни, то это не так. Если воображение рисует крепкого мужика с бородой в вышитой косоворотке, который после дня праведных трудов выпил чарку и играет на гуслях, напевая лиричный эпос, то спешу вас разуверить, всё выглядит иначе. Как? По-разному.

Знаете что страшно? Страшно, когда приходит мать 20-30-летнего сына и говорит: «Не увольняйте его, пожалуйста, я его закодирую!» Что ж за страсть такая, которая ставит на колени всю семью? Неужели так пусто внутри и не на что опереться снаружи, что пробирается эта сорная потребность внутрь человека и выталкивает вон все нравственные всходы? Какой вывод? Не знаю. Мне, матери сыновей, страшно, когда спрашиваю себя, кого я явила миру? Я не могу добавить им силы воли и характера, жёстко контролировать окружение и информационные потоки, но кое-что всё же я могу… Сеять нравственное и доброе в поле, пока ещё готовое принять семена. Если не засеем мы, родители, бо́льшую его часть, то зарастёт она сором, нанесённым извне.

А за ферму страшно. Страшно доверить, оставить смену человеку, который через пару часов уже совершенно другой, выпивка тащит из глубин другую сущность. Какая уж тут работа?

Хотите пример? Долго решали мы, какой генератор купить на ферму: с мощностью, производительностью и потребляемым горючим сразу определились, а вот переплачивать ли за автоматику серьёзные деньги? Можно и без автоматики! В случае отключения электричества надо выключить вручную автоматы в щитке, дернуть генератор за верёвочку — и потекло электричество по токоносным артериям фермы. Абсолютно никакой проблемы! 40-50 тысяч рублей экономии! Но давайте представим, что ночь глубокая, инкубаторы полные, а дежурный видит пьяные сны. Выходит, что человеку верить нельзя и спасёт только автоматика. А теперь представим такие финансовые перестраховки во всех вопросах! О какой рентабельности мы сможем говорить? Вот именно поэтому мы смотрим в глаза этой несчастной матери и говорим немилосердное «нет»!

Одно дело, когда человек приходит сам и просит помочь, поддержать его на пути к спасению. Всегда подадим руку, понесём какие-то потери, подстрахуем его надёжным напарником смены (в начальный период восстановления), нагрузим работой в светские праздники, чтобы был подальше от безделья и дружков-собутыльников. Будем содействовать семье, вести беседы, ненавязчиво дадим нужную литературу почитать, позовём с собой в семейные походы… Почему? Да потому что сам человек осознал и стремится спастись. Образно говоря, он просит у нас напиться чая, имея при этом кружку в руках. И совсем другое дело, когда за человека просят его плачущие близкие. Они — жертвы его страстей и нас увлекают в круг жертв. Можете кинуть в меня камень, но я не верю, что человек, перед которым стоят на коленях и умоляют бросить пить мать, жена и дети, послушает начальника, по сути чужого человека. Используя ту же ассоциацию, скажу, что он просит напиться чая, а мы льём ему кипяток на голые руки. Нет у него чашки, в которую можно чай налить. И как кипяток обжигает кожу, так и мы взращиваем его иллюзии, что он здоров и способен трудиться, тем самым спонсируя порок.

Как-то зло получилось, но уж такая я, какая есть, хоть не пью…

Непростая тема

История, которую расскажу вам сейчас, неоднозначна. Могла бы приукрасить и сделать её пасторальной, но это было бы неправильным.

Итак, когда птенец появляется из яйца, то всё должно идти по плану. Но иногда случается сбой. В промышленных масштабах яйца, наклёвывающиеся не так, как нужно, выбраковывают, несмотря на зреющую внутри жизнь. Мы же боремся за каждого птенца. Поэтому если птенец в положенное время не освобождается от скорлупы, то мы помогаем ему вручную. Птенчики, как правило, выходят на свет слабенькими и требуют большого внимания.

Но однажды появившийся на свет с помощью человека индюшонок показал завидную бодрость, но, увы, еще и явно деформированную шею. Она не позволяла ему есть обычным способом, но птенец приспособился и крепчал с каждым днём. Он не клевал корм, опуская голову сверху вниз, а подводил свою всегда опущенную голову к корму, набирал его клювом-ковшом, потом делал резкие маховые движения, и таким образом корм поступал в зоб-пищевод. Так он и рос день ото дня. Работники прозвали его Терминатором за живучесть. Подрастая, птички стали забивать своего собрата, и птенца пришлось удалить от общества сородичей. Новой семьёй ему стали птенцы, которые не обижали старшего «брата», а он, в свою очередь, не трогал их.

А теперь переходим к самой трудной части повествования. Для чего он жил, преодолевал сложности, показывал стойкость? Чтобы попасть в суп? Наверное, да, ведь мы не зоопарк, а сельскохозяйственная ферма. И судьба его такая же, как и у индюшек с ровными шеями.

Но мораль этой истории в том, что птенец не просто выполнил предназначение сельскохозяйственной птицы, а показал пример! Пример того, как не впадать в уныние и отчаяние. Пример того, что жизнь не заканчивается с возникновением ограничений по здоровью. Пример того, что жить следует так, как живут твои собратья, несмотря ни на что. Ноги, руки и прочее — это такая малость, пока бьётся сердце, роятся мысли в голове и жива душа.

Конечно, мы, люди, стоим выше в развитии, нежели индюки, и должны иначе относиться к чьим-то слабостям, не показывая различий, тем самым давая понять, что все мы равны. Ведь не быть инвалидом — это не привилегия, а подарок, которого можно лишиться в любой момент.

Вы видели когда-нибудь аистов?

Об этих птицах знают все. Так уж повелось, что много поверий о семейном счастье связано именно с аистами.

На нашу ферму каждую весну прилетают аисты, точнее, глава их семейства. Садится он на водонапорную башню и деловито осматривается. Всё хорошо: и обширные поля с мелкими грызунами, и водоемы-болота на расстоянии вытянутого крыла, и тучи насекомых, но есть кое-что, что заставляет аиста каждый год искать другое место… Точнее, кое-кто. Это страусы, шумные и суетливые, они пугают аистов, а ведь тем надо беспокоиться не только о себе, но и о безопасности потомства.

Но я рада, что аисты не поселились рядом. С одной стороны, конечно, печально, что нет возможности наблюдать за жизнью таких интересных соседей, а с другой — аисты очень прожорливы, велик соблазн для них лакомиться нашими птенцами.

Если вы никогда не видели гнездо аистов, то посмотрите на их идиллию на ближайшей от фермы водонапорной башне.

Поразительно, что яйца снесены только в середине мая, а уже такие большие птенцы в начале июня. Ну и расскажу вам страшную тайну, хоть аистов и назначили символами семейного счастья и деторождения, но есть одно «но». Дело в том, что исследователи обнаружили, что при большом количестве выведенных птенцов родители контролируют их численность и выталкивают неугодных из гнезда. То есть вы поняли, да? Нам носят младенцев, а сами боятся дополнительной нагрузки по прокорму… Ну что ж, и на солнце есть пятна.

Зная эту особенность, мой ребёнок каждый раз неустанно шерстит траву у подножия башни. Неужели аистёнка не спасём?! Наверное, он может стать первым в истории младенцем, который принёс в семью аиста.

* * *

А вообще, должна вам признаться, деревня — это иной мир. В деревне всё ещё есть старики, которые запрещают своим родным подводить удобства и облегчать быт, потому что сократится количество движения, которое, как известно, жизнь. Некогда болеть, если печь не топлена. Проблемы в деревне совсем в другой плоскости, они естественнее и больше касаются вечных вопросов. Я сейчас расскажу историю нашего работника. Реальна ли она для городского человека?

Вот Сергей. Он дояр. Говорит, что здоровье отличное, учился хорошо и хотел стать лётчиком. А потом на каникулах пошёл помогать маме на ферму доить коров, и понравилось, затянуло! Зачем тратить силы и время на достижение неведомого, если здесь и сейчас всё здорово! Места родные, природа красивейшая, работа любимая, семья здоровая и крепкая.

Представляете? Я — нет, я уже мечтаю, что сын станет доктором или лётчиком, когда будет свободен от хоккея и чтения британской классики в оригинале. Нет у меня лёгкости и мира в душе, да и родным достаётся. А Сергей в ладу с самим собой. Жигули? Отличная машина! Мобильник? Ну иногда, далёким родным позвонить. Магазин? Нечасто, так-то всё в хозяйстве. А главное, ему легко измерить свою полезность каждый день. Живые души, которые от него зависят, довольны они или нет — это и есть мерило.

Деревня — это философия, к которой нужно прийти.