Этой весной режиссер вернулся в большое кино с блокбастером о войне. У его жены Наталии Фишман свой собственный бой — за то, чтобы Казань похорошела еще больше. Зато у них дома на берегу Волги — мир и штиль.
Я всегда хотел познакомиться с ним, но странным образом никак не мог. Странным, потому что все девяностые и половину нулевых я вполне себе работал в кино – занимался прокатом, делал премьеры «Титаника» и «Сибирского цирюльника», подвизался на Московском кинофестивале, ежегодно ездил в Канны, вручал призы Российской киноакадемии, даже писал о кино. А с Тимуром Бекмамбетовым, режиссером, которого я как зритель знал со времен «Пешаварского вальса», чьей «Всемирной историей», рекламной эпопеей, созданной для банка «Империал», восхищался в девяностых (и восхищаюсь по сей день), а «Дозорами» – в нулевых, умудрился не пересечься нигде. Мы ходили по одним этажам, бывали в одних компаниях, у нас всегда была масса общих друзей и знакомых, но в Москве, в которой, чтобы не встретиться с кем-то, надо сильно постараться, мы никогда не виделись, даже на премьерах «Дозоров». В общем, парадокс.
Но тут Наташа Фишман, моя прекрасная приятельница, позвонила из Казани с вопросом: «Где бы, в каком странном месте мне организовать день рождения Тимура?» – «Какого такого, – поинтересовался я, – Тимура?» И Наташа, не в этих вот наших московских традициях, без экивоков, ответила: «А, так ты ничего не знаешь! Бекмамбетова». Зная свойство моей подруги вступать в не самые, мягко говоря, удачные отношения, я насторожился. Разница в возрасте – тридцать лет, подумал я, он наверняка женат, надолго ли все это? Это потом я узнал, что Тимур, едва встретив Наташу, понял для себя все и сразу, но к решительным действиям приступил лишь после развода. Даже не к решительным, а вообще к действиям. Режиссура и тут была мастерской, нравы – викторианскими, деликатность – тридцать восьмого уровня. Собственно, когда Наташа звонила мне в первых числах июня 2019 года, она уже полтора месяца пребывала в статусе замужней дамы. Их с Тимуром брак еще в конце апреля был зарегистрирован в присутствии мэра Казани.
В Казань Наташа, успевшая в свои юные годы поработать в институте «Стрелка», в департаменте культуры Москвы (советником Сергея Капкова), директором по развитию Еврейского музея и центра толерантности, приехала на день -другой – поговорить об урбанизме и джентрификации. И осталась надолго: президент Татарстана Рустам Минниханов пригласил ее к себе в советчицы, вернее, в помощницы. Было Наташе в то время двадцать четыре.
В тот раз я отправил Тимура и его команду на эстонский Вийрелайд, условно обитаемый остров, где есть красный железный маяк, деревянный дом смотрителя, баня, летняя кухня и огромный медный котел, под которым разводят огонь, чтобы прямо в нем, в котле, принимать морские ванны. А еще на Вийрелайде есть овцы, кролики и множество птиц. На те два дня, впрочем, на остров приехали повар, официант, рыбак и местный музыкант, играющий на всем, что попадется под руку. Но даже если бы повар с рыбаком до маяка не добрались, гости все равно бы справились, не пропали бы. Барашка поймать легко, а плов, настоящий ферганский плов, Бекмамбетов умеет готовить еще с тех пор, как он в начале восьмидесятых приехал после армейской службы в Ташкент учиться на театрального художника (родившийся и выросший в Казахстане Бекмамбетов поначалу был студентом Московского энергетического института, но там энергетики не случилось).
Интересно, что режиссерского образования Тимур так и не получил – художественного вполне хватило, чтобы стать самым успешным российским режиссером и продюсером, автором «Дозоров», «Елок», новой «Иронии судьбы», голливудских «Особо опасен», «Президента Линкольна: Охотника на вампиров» и «Бен-Гура». А также настоящим революционером, придумавшим новое направление, новый киноязык – скринлайф. Это когда фильм, как в случае с хоррором «Убрать из друзей», придуманным и спродюсированным Бекмамбетовым, снимается за миллион методом скринкастинга (трансляции экрана компьютера с возникающими на нем окнами мессенджеров) и получает в прокате в шестьдесят пять раз больше денег, чем было потрачено на его производство.
«Убрать из друзей» шестилетней давности, этот «простенький», придуманный Тимуром фильм, я помню очень хорошо. Помню премьеру в роскошных, словно салон «майбаха», залах кинотеатра «Москва», помню ужас, заставлявший вжиматься в огромное кресло. Я впечатлительный, и этот сетевой хоррор стал для меня самым пугающим фильмом всех времен и народов. На экране как будто ничего не происходит, мы видим лишь окна мессенджера, страницы фейсбука, живьем герои не появляются. Они вообще не доживают до финала, ни один из них. Ощущение бессилия, понимание того, что сеть затягивает нас, что мы уже больше себе не принадлежим, обыденность происходящего – все это очень сильно на меня тогда подействовало.
Из «Убрать из друзей» вышел целый новый кусок кинематографа, целое новое отношение к тому, как в современных условиях можно и нужно делать кино. Удаленная игра, удаленная режиссура, удаленное все. Экраны в экранах, переписка в мессенджерах, социальные сети – это же и есть наша сегодняшняя жизнь. А теперь еще и зумы, в которые перешло не только бизнес-общение, но и ужины с вечеринками. Тимур придумал все это в 2015-м, за пять лет до пандемического сидения по квартирам, и, как оказалось, предвосхитил нашу жизнь на удаленке.
Вскоре после «Убрать из друзей» Бекмамбетов, уже как режиссер, снял скринлайф «Профиль», фильм о журналистке, внедряющейся в круг джихадистов и влюбляющейся в террориста. Тонкий, камерный, современный и своевременный, держащий на крючке. Фильм, действие которого разворачивается на экране компьютера и который надо смотреть на большом экране, в кинотеатре. Я искренне считаю, что скринлайф – главное кинематографическое изобретение нашего времени, такой же вклад в киноязык, как тот, что в девяностых внес Тарантино, а в нулевых – вообще никто. Даже свой последний фильм, «традиционный» блокбастер «Девятаев» о подвиге летчика во время Великой Отечественной, Тимур снимал, находясь за тысячи километров от съемочной площадки, следя за процессом на экране компьютера, на который транслировались картинки с многочисленных камер, и монтировал на расстоянии. Скринлайф просто взял и пришел в жизнь Тимура во всех ее профессиональных проявлениях.
Впрочем, тотальная диджитализация уникальным образом сочетается в Тимуре с каким-то долюмьеровским рукоделием, с абсолютно аналоговым театром, театром даже не людей, а кукол. Сначала для фестиваля в Свияжске, а потом в Театре наций в Москве Бекмамбетов придумал и поставил «Ходжу Насреддина» – тончайший, умнейший спектакль для детей и взрослых. Главным героем Тимур сделал ишака – историю Насреддина мы видим именно его глазами, слышим его ушами. Говорит ишак словами Тимура и голосом Евгения Миронова. Это тихие слова о жизни, о нас всех, очень точные и важные слова.
Вскоре после дня рождения Тимура на балтийском острове мы наконец познакомились – в Казани, куда Бекмамбетов перебрался, чтобы быть с Наташей, а я приехал посмотреть город на Волге. Тогда своего казанского дома у Бекмамбетовых еще не было, они снимали квартиру. Наташа показывала мне город – парки и озеро Кабан, к возрождению которых она очень даже причастна, кремль с нацгалереей, в которой много дивного Фешина, потрясающий Свияжск с гениально придуманным музеем на месте раскопок древнего города, Центральный рынок с вялеными гусями и арбузами, построенный неподалеку от Казани наукоград Иннополис. А еще мы постоянно говорили о Японии, и из этих разговоров родилась поездка на острова.
Вообще, я считаю, что человек познается не в бою и не в труде, а в путешествии. Во -первых, когда люди в дороге, они почти всегда и везде находятся вместе, а это испытание, испытание друг другом. Во-вторых, любое путешествие, даже невообразимо прекрасное, – это набор некоторых лишений. В той же Японии, к примеру, в рекане, традиционном отеле, номер в котором стоит как квартира в небольшом российском городе (только номер на ночь берешь, а квартиру – навсегда), приходится спать на тюфяке, брошенном на циновки. Жестко, трудно ложиться, еще труднее вставать, сквозняки – чем не лишения?
В -третьих, любое путешествие не в одиночестве – это пытка планами и желаниями других: шопингом, музеями, бердвотчингом, ночной жизнью, алкоголем, пляжем – список бесконечен. Наташа и Тимур со мной в Японии натерпелись: и тюфяков, и неумеренности в еде, и лишних переездов. Впрочем, лишь раз они отказались от ужина, и то в самом конце путешествия, когда мы, сделав круг по острову Хонсю, вернулись в Токио. Они вообще терпеливые и чрезвычайно комфортные, им все нравится, они согласны рано вставать, куда-то тащиться пешком. Такие соратники – гран-при, случайно сорванный джек-пот, удача! К тому же они бесконечно готовы ходить со мной по антикварным лавкам, им, как и мне, нравится японский фарфор и вообще все японское. Они правильно сидят, подогнув под себя ноги, они научились носить юкаты и сидеть в кипятке онсэнов, они никогда никуда не спешат.
Это разительнейшим образом отличается от их повседневных распорядков – казанско-московского модус операнди Наташи и вселенского, во всех часовых поясах, ритма Тимура. В Казани госпожа Фишман постоянно должна что-то контролировать. Но главное даже не это, а то, что в Татарстане все знают, кто она такая. Наташа постоянно на виду, и это всеобщее знание просто не дает ей расслабиться. Даже муж со всей своей мировой славой никак не меняет ситуации: в Казани Тимур Бекмамбетов не голливудский режиссер, не автор всенародно любимых «Елок», а муж Наталии Львовны Фишман, помощника президента Татарстана. Здесь в телевизоре – она, и на улицах узнают именно ее. И Тимуру все это очевидно нравится.
Пятнадцать месяцев спустя, если отсчитывать от того дня, когда Наташа спросила совета насчет «странного места, чтобы отпраздновать день рождения Тимура», мне позвонил Бекмамбетов: «Гена, 30 октября Наташе тридцать, давай думать!» И мы начали думать: как сделать так, чтобы юбилей молодой женщины не превратился в партийно-правительственное чествование, как не обидеть друзей и родственников, как сделать так, чтобы было вкусно, на какой посуде подавать, что наливать, как развлекать? Мне, признаться, было просто интересно думать вместе с режиссером такого масштаба. Тимур фонтанировал. Это вообще его обычное состояние, я даже не понимаю, как в голове может одновременно рождаться столько идей и какая должна быть самодисциплина, чтобы даже от малой части этих идей уметь отказываться. В каждое мгновение он рождает очевидно избыточное количество разнообразных мыслей, каждая из которых тянет на сценарий даже не рекламного ролика, но полного метра. Это какая-то невероятная режиссерская щедрость, ограненная и вставленная в драгоценную продюсерскую оправу. Плюс таланты художника и сценариста, тут все вместе.
Наташа до последнего, то есть до того момента, когда она вошла в ресторан, не знала, что к ней в Казань отовсюду едут друзья и коллеги: Наташа Тимакова, Чулпан Хаматова, Сергей Капков. Что утром дня рождения вертолетом она сможет слетать в Самару к любимой бабушке. Что Рома Зверь и Uma2rman будут петь исключительно для нее. Что озеро Кабан будет освещено цифрами 3 и 0, зажженными на фасаде одного из домов, стоящих на берегу. Что Глен Баллис, австралийский грек, ставший самым модным ресторатором Москвы, исключительно для нее приготовит японский обед. Что коллеги поставят кукольный спектакль. Что зал ресторана будет завешан огромными чертежами ее реализованных проектов. Что жизнь настолько интересна, наконец. Хотя нет. То, что жизнь исключительно интересна, Наташа знала всегда. А то, что Тимур может превратить эту жизнь в еще более интересную, она понимала с той минуты, как они познакомились. Просто удивительно, как эти двое стараются сделать друг другу что-то приятное. Когда у Тимура и Наташи случилась годовщина женитьбы, ситцевая свадьба, – а пришлась она на жесткий локдаун, – даже в таких условиях они попытались что-то друг для друга придумать. Наташа нашла ситец, и отрезы, ставшие скатертями, полетели в разные концы страны. Тимур договорился с Арамом Мнацакановым, тот организовал карантинные боксы, которые добрались из московской и петербургской «Пробок» до всех приглашенных в зум. Это был прекрасный праздник, которому не помешали ни пандемия, ни расстояния. Мы пили отличное шампанское, закусывая его прошутто, пармезаном и оливками, и смех, песни, любимые голоса врывались в эфир.
Тридцатилетие Наташи пара встречала уже в новом доме, построенном на берегу Волги по проекту казанского архитектора Петра Сафиуллина и по образу и подобию заказчиков. В доме есть река: сквозь огромное, во всю стену, окно-экран Волгу видно всегда. Солнце – это очаг, в котором пылает огонь, луна – круглая люстра, освещающая гостиную ночью. А еще есть дом братьев-лабрадоров Санни и Визарда, баня, где заодно оборудована студия Тимура, беседка, из которой так приятно любоваться домом. Мебель, к слову, сделана в Татарстане, студией «Яратам», из местного дерева. Ничего лишнего, зато все очень личное, очень Наташино и очень Тимурово, до мелочей.
Как-то я приехал к Бекмамбетовым в гости, остановился у них дома, и так было хорошо у них, в этом микрокосмосе – с дивным, почти японским садом, братьями-лабрадорами, камышами на берегу, – что мы так никуда из дома и не вышли. Наташа готовила что-то вкусное и полезное (опять хочу этой цветной капусты по рецепту Оттоленги). В каких-то закромах находились все новые и новые бутылки шампанского, а окно-экран успешно заменяло собой любые другие экраны. Этот день был бы вообще идеальным, если бы Наташа могла выключить телефон, но в Казани помощник президента себе такого позволить не может, Казань в этом смысле – совсем не Киото. А еще в Казани, в отличие от Киото, Наташа выпрямляет кудри (в каком-то интервью она смешно рассказывала о том, что кудрявых людей не слушают), одевается в деловые костюмы, ездит на подобающем автомобиле. Здесь она представляет власть, здесь она должна властью выглядеть.
Очевидно, что, закончив урбанизировать Татарстан, вернее, передав знамя джентрификации в какие-то другие – более молодые и более нахальные – руки, Наташа никуда уже из Казани не денется. Здесь теперь ее дом, в этом потрясающем скандинавском особняке, который похож одновременно и на Наташу, и на все то, что она успела сделать в Татарстане за шесть с лишним лет. И Тимур тоже никуда отсюда не денется, в дом Диснея в Голливуде (да, Тимуру принадлежит дом Уолта Диснея) не вернется. Ему – лишь бы Наташа да широкополосный интернет были. Ну и Волга – издалека долго, конца и края нет.
0
66.00
