Флюгер светской жизни «Татлер» недавно назвал «Геленджик» словом года. Не потому, что про него сняли остросюжетное кино для ютьюба. Геленджик — это Сочи 2021-го: Аркадий Новиков открывает здесь рестораны, форбс Александр Клячин превращает бывший «Кемпински» в «Метрополь», жена министра промышленности и торговли Наталья Мантурова лично принимает пациентов в своей клинике «Ланцетъ», Роман Абрамович в кроссовках On прогуливается по набережной (а когда этот человек гулял сам по себе, без цели?). Есть симпатичный гольф-клуб, вот-вот построят новый аэропорт и марину. Уже даже Ironstar 113 провели — «триатлон для богатых».
Новой южной столице люкса не хватало только высокодуховного компонента. И вот в сентябре Софья Капкова в качестве генпродюсера привезла в Геленджик фестиваль актуальной культуры «Сезоны». Большой и Малый театры, брусникинцы, «Современник», Алексей Айги со своим «Ансамблем 4’33» — таких зрелищ хлебная Кубань еще не видела.
В Геленджик Софья впервые попала два года назад — зимой, когда тут все чуть менее духоподъемно, чем летом. Однако капковский внутренний маркетолог все равно почувствовал: здесь нужно что-то делать. С югом России ее ничего не связывало. Софья родилась в Чите, «выросла в дурдоме» (в этой шутке есть доля правды: мама, Марина Витальевна Пак, героиня фильма Катерины Гордеевой «Победить рак», — известный врач-психиатр) и все свое детство ездила отдыхать в калининградский Светлогорск. «Холодное море, солнце... — рассказывает Капкова. — У меня до сих пор любимые места на земле — американские Нантакет и Хэмптонс, потому что это немножко Куршская коса».
Примерно тогда же, в 2018-м, Софья закончила сотрудничество с фестивалем Context Дианы Вишнёвой. После чего выяснилось: на свете есть множество сильных театральных и танцевальных трупп, которые заканчивать свои отношения с Капковой не хотят. В мире творческих людей у Софьи репутация продюсера, не знающего границ (в хорошем смысле). Она умеет придумывать сложные проекты и находить тех, кто может это оценить и финансово поддержать. «В нашей команде работает потрясающий программный директор Лиза Розова. Дочь Людмилы Ковалевой, легендарного педагога, профессора Вагановки, которая вырастила и Диану, и Ольгу Смирнову, — рассказывает Капкова. — Мы с Лизой стали размышлять, как использовать наши связи. Везти западные труппы в Москву и Санкт-Петербург? На первый взгляд, тут все занято. Съездили на гастроли в Екатеринбург — далековато и холодно. Вот у «Кинотавра», подумали мы, есть Сочи, но это два часа лету и еще два — простоять в пробках. И тут возник Геленджик. Потому что час сорок пять на самолете и еще пятнадцать минут — до центра. Можно прилететь на один вечер. Но главное, всегда интересно приходить не кризис-менеджером на готовое, а в проект с большим потенциалом. Когда жизнь дает лимоны, делай лимонад».
На разведку полетела техническая группа — и не обнаружила ни одной достойной площадки. Разве что двухэтажный Дворец культуры, искусства и досуга, идеально подходящий для концертов народного ансамбля казачьей песни «Атаман». Потом грянула пандемия, притихли даже казаки, не то что программные директора из Москвы. И вдруг Капковой приходит сообщение: «Софья, кажется, мы нашли то, что искали». Оказалось, на ютьюбе вышел фильм о еще одном геленджикском дворце и досуге, которому там можно предаваться. «К сожалению, этот дворец не имеет отношения ни к реальности, ни уж точно к нам», — смеется Соня. Основную фестивальную площадку на центральной площади в итоге возведут из временных конструкций. А там, если городу и меценатам понравится, может, в Геленджике построят не только гольф-клуб.
Мы встречаемся с Софьей в по-геленджикски жаркой Москве. На ней короткие джинсовые шорты Alexander Wang, обнажающие загорелые ноги, замшевые казаки питерского бренда Byshikat («У меня все про них спрашивают») и белый вязаный кардиган израильского дизайнера Нили Лотан, которая с мужем-музыкантом живет в Нью-Йорке — Капкова обожает ее магазин в Трайбеке. Мы давно не виделись, и мне бросается в глаза седина, которую Софья явно не собирается закрашивать. После Каннского фестиваля, на красную дорожку которого седыми вышли великолепные Энди Макдауэлл и Хелен Миррен, вопрос «почему» задавать неприлично. Но я все-таки задаю — и получаю честный ответ: «Я рано начала седеть, в тридцать. Я вообще не про красоту. Поход в салон раз в месяц — для меня это реально трудно. А потом я увидела, как красиво мои волосы седеют. Пришла к своему другу, парикмахеру Паше Шеффу, и сказала: «Паш, слушай, я больше не буду краситься. Но помоги, пожалуйста, мне их отрастить», потому что седину важно правильно состригать и отращивать. В Нью-Йорке у меня тоже есть прекрасный друг-парикмахер Тим. И вот я красиво состригаю остатки своей крашеной жизни то у Паши, то у Тима. Даже несмотря на то что некоторые подружки говорят: «Так ты никогда...» Ну вы поняли».
Не знаю, готов ли Геленджик к женской седине, но к фестивалю культуры точно. «Сезоны» уже несколько раз съездили туда на гастроли. Привозили спектакль «Солнечная линия» с Юлией Пересильд и Андреем Бурковским, «Неизвестного друга» по письмам Бунина с Ксенией Раппопорт и Полиной Осетинской, Веру Полозкову с ее поэтическими вечерами. «Потенциал у региона огромный, — уверена Капкова. — Я специально смотрела, как Вера подписывала свои книги. Это длилось полтора часа. Люди приезжали из Краснодара, Анапы и Сочи. Да, в Краснодарском крае легко попасть на концерт Филиппа Киркорова. Поймите меня верно, ничего не имею ни против Филиппа, ни против какого-нибудь классного стендап-комика, но не всем это интересно. Мы возим качественную антрепризу, новую классическую музыку, доступную для понимания многим. Эта аудитория есть, но ей никак не утолить сегодня свой культурный голод. Понятно, что за нами придет еще кто-то. Мы не монополисты. Но это же хорошо».
Самолет до Геленджика стоит подъемных денег, в городе, помимо клячинского «Метрополя», есть приличные трехзвездочные гостиницы, цены на выступления заслуженных столичных коллективов не московские — от тысячи до пяти.
Все, что делает Софья, — некоммерческие проекты, которые могут существовать только благодаря неравнодушным меценатам. Спрашиваю, кто неравнодушен к Геленджику. «Не могу в силу наших договоренностей раскрывать имена, — говорит Капкова. — Это крупные компании, заинтересованные в том, чтобы регион менялся. Роман Аркадьевич в их числе. Он действительно разбирается в культурном ландшафте и понимает, что то, что делаем мы, отличается от всего остального. Кстати, я уверена, что, если бы не ковид, у проекта были бы все шансы года через три выйти на самоокупаемость. А пока наша цель — развитие региона. Мы ведь понимаем, что жизнь меняют две вещи. Во-первых, урбанистика. Ты посадил красивый палисадник, поставил лавочки, проложил дорожки, написал «Убирайте за своими собачками!» — и уже хорошо, уже не хочется плевать мимо урны. А во-вторых, культура. Ты привез людей, которые читают стихи и играют на скрипке, и уже хочется слушать в машине не только «Почему так жесток снег». Я не верю ни в какие другие завоевания, кроме этих. Культура и урбанистика — на этих слонах держится прекрасное будущее, к которому мы должны стремиться».
Вторым браком Софья восемь лет была замужем за идеологом прекрасного будущего Москвы Сергеем Капковым, которого до сих пор вспоминают как самого человечного и эффективного городского чиновника. Они подружились в 2012-м, когда Софья, тогда еще Гудкова по первому мужу, пришла в РИА «Новости» к Светлане Миронюк возглавить дирекцию документальных программ. Капков с Миронюк вынашивали идею открыть в здании РИА «Новости» на Зубовском кинотеатр с интересным репертуаром. Капкова тоже мечтала о кинотеатре — но таком, в котором будут показывать хорошее, исключительно документальное кино. Однажды они втроем сидели в кафе, Софья с пеной у рта убеждала: «Кинотеатр в здании РИА — это здорово, но там ограниченная аудитория, нужно выходить за рамки». И Сергей, тогда еще Сергей Александрович, спросил: «Какая площадка вам нужна?» Софья примерно описала какая. И они прямо из кафе поехали смотреть. Заезжали во все московские кинотеатры, которые еще не успели реконструировать. Софье ничего не понравилось. А спустя несколько дней она шла с работы мимо Музея Москвы. Зашла, обнаружила кинозал, снова совершенно неподходящий. Выходя, увидела во дворе здание. Спросила у директора: «А это что?» Директор сказала: «А это у нас... Ну такая помойка». Когда-то тут были конюшни, потом — склад военной техники. Но красивейший потолок и кирпичная кладка сохранились. Соня позвонила Капкову: «Нашла». Так появился Центр документального кино, где теперь регулярно показывают лучшие фильмы о моде.
Когда Сергей, тогда уже муж, оставил госслужбу, Соня придумала для него компанию Mart Foundation, которая бы занималась импортом западных трупп в Россию и экспортом нашего культурного достояния за рубеж: «У Сергея все-таки безупречный вкус, жалко было терять это конкурентное преимущество». Но Капков выслушал ее и сказал: «Забирай «Март» себе. Идея очень хорошая, но мне интереснее менять Россию, а не представление о России». А вот у Софьи второе отлично получается: с Mart Foundation она продолжает делать проекты в Тель-Авиве, Лондоне и Нью-Йорке. Ну и привозить к нам звезд первой величины вроде израильского хореографа Шарон Эяль.
Спрашиваю, как Капкова относится к отъезду из России своего первого мужа, отца ее старших детей, оппозиционного политика Дмитрия Гудкова. На него завели уголовное дело о причинении имущественного ущерба городу Москве ровно в тот момент, когда он собирался начать избирательную кампанию: следствие утверждает, что Дмитрий несколько лет назад не платил по договору аренды нежилого помещения. Капкова лаконична: «К его отъезду я, как и любой здравомыслящий человек, отношусь с сочувствием, потому что это человеческая жизнь. У Дмитрия есть семья, ребенок. Это все».
Благодаря старшей дочери Насте (ей двадцать один, она живет в Нью-Йорке, учится в NYU на философском факультете) Софья уже несколько лет — заклятый веган. Правда (редкость в среде московских зожников), свою религию не проповедует. Единственный человек, который был обращен ею в веганскую веру против своей воли, — их с Сергеем Капковым дочь, четырехлетняя Зои. Она веган с рождения и каждое утро начинает с каши со спирулиной, не проявляя ни малейшего интереса к жареной курице, которую любит ее старший брат, пятнадцатилетний Иван.
А вот за то, что Капкова теперь еще и заядлый бегун, надо благодарить подругу Полину Юмашеву. Карантин они обе проводили в Израиле. «Полина знала, что я ленивая, неспортивная и неазартная, зато дисциплинированная, — рассказывает Софья. — Если пообещала, то сделаю. И она стала потихоньку готовить меня к нагрузкам: «Давай десять раз присядем», «Тридцать секунд постоим в планочке». Когда нам разрешили выйти из дома и я впервые пробежала, то подумала: «Вот это да!»
Ее считают неисправимым снобом. «Вы знаете, это звучит по-идиотски, но я чувствую людей, — говорит Капкова. — Если человек не мой, я не могу заставить себя с ним взаимодействовать. Этому я научилась сама, на своих ошибках. Людей много, а я у себя одна. Я должна жить так, чтобы не растрачивать себя на пустоту, сохранять ресурсное состояние для людей, которым могу что-то дать».
Своим детям она старается внушить: есть границы, их надо уважать. Плохо только, когда люди сознательно ограничивают свой внутренний мир, апеллируя к патриотизму. Когда живут узко, не желая посмотреть чуть в сторону. Если в нашей жизни появился Геленджик, это не означает, что из нее теперь должны исчезнуть Канны, Хэмптонс, Капри. «Геленджик — это сентябрь. Октябрь — это Нью-Йорк. Март — Израиль. На май придумаем еще что-нибудь. Мне так комфортно».
Дочь военного, она поменяла восемь школ. Возможно, поэтому не боится изменений. История про «где родился, там и пригодился» не про Софью. Ничего, если после фестиваля в Геленджике местные не начнут слушать в машинах Алексея Айги. «Делать его потому, что «Партия сказала: надо! Комсомол ответил: есть!», не стоит. Но его точно нужно делать, если в данную секунду своего нахождения на планете ты в свой Геленджик веришь».
0
