ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Июль 18, 2023

«Лежала, материлась и выла»

Анастасия Мишина из Ростова оказалась в Ираке в 1973 году, выйдя замуж за студента медицинского института. «Приехали в Басру. Мой муж Мустансиф — из приличной семьи, в большом доме жили. С мамой его поладили, хотя иракская свекровь, это дело непростое, но для русской девушки привычное. Как что не по ней, глаза закатывает и симулирует инфаркт — ну, такое и у нас норма. Отопления зимой нет, это меня поразило — в крупных городах дровами греются! Я молодая была, комфорт много не значил: если любишь человека, остальное не замечаешь. Но в 1979 году Саддам напал на Иран, и начались кошмары. Басру бомбили сильно, ракетами обстреливали все восемь лет войны. Сначала я в самые первые недели на полу лежала, материлась и выла, а затем...что делать? Вот такая жизнь настала, родилась в мирном Ростове, а попала в ад. Помню, в страшную жару стою на кухне, пардон, в одних трусах, жарю котлеты, и тут такое — во дворе начинают снаряды рваться. И ничего, дожарила, в убежище не побежала. В 1986 году иранцы близко подошли к Басре, но так её и не взяли. В 1991 году американцы бомбили, в городе восстание началось против Саддама, и президент подавил его танками. Я уже плюнула, и мужу сказала — сил нет, давай уедем. Здесь это никогда не кончится. Перебрались в Бейрут. Живём неплохо, и русских здесь полно, хоть поболтать вечерами есть с кем».

«Научила их варенье варить»

В основном наших женщин, поселившихся вместе с мужьями в провинциальном Ираке, поражало, что иракцы так бедно живут. «На земляном полу спят, дома строят из грязи, а в хату ночью кобры заползают», — поделилась Мария Стрелкова. — Да у нас последние бедняки подобных условий не знали!». Ещё одна женщина из той же группы «советских курдских жён», приплывших в Ирак с мужьями в 1959 году, уроженка Тамбова Светлана Шейхумар долго налаживала отношения с соседями по деревне. «Только когда я научила их варенье варить, огурцы солить и борщ делать, меня курдские бабы очень зауважали». «Мы прежде о загранице сугубо по советским фильмам судили, — объясняет бывшая жительница Ленинграда Екатерина Сударкина. — Я приехала в Ирак в 1990-м году, и меня сразу шокировало — у каких-то людей пропитание всего-навсего две лепёшки в день. Моются в реке, пьют оттуда же. И довольны жизнью! В голове не укладывались. Саддама я боялась, конечно. При нём повесить могли за анекдот про власть, люди ночью пропадали. А сейчас думаю — да отлично всё было. Никакой преступности, квартиры давали бесплатно, еда копейки стоила. В Дубай мы с мужем эмигрировали уже после американской оккупации, в 2011 году. Терпение закончилось в Ираке жить — кафе взорвали, базар взорвали, школу взорвали: каждый день одно и то же происходило».

«Без соседей пропадёшь»

Все женщины отмечают, что выживать во время постоянной войны они научились быстро. «Первые месяцы ты сходишь с ума, — рассказала Елена Хорошева. — А после уже нормально. Тут люди друг друга поддерживали. Скажем, ребёнок заболел во время американских санкций, умирал вообще, лекарств не было — соседи сбросились, купили за бешеные деньги препарат на „чёрном рынке“. Нечем детей кормить — обязательно поделятся, принесут что есть — хлеб, молоко. Взаимовыручка у них сильная, все понимают — ты без соседа пропадёшь». Некоторые девушки на новой родине овдовели, и не по своей вине — мужа Марии Стрелковой замучили в иракской тюрьме пытками, мужа Светланы Шейхумар арестовали, отправили в лагерь: домой он не вернулся. Муж Елены Хорошевой погиб в 2003 году на улице, во время американской бомбардировки — осколок попал в голову. Многие женщины, устав от ужасов иракского бытия, вместе с мужьями вернулись в Россию или перебрались в другие страны. Но не у всех это вышло — у кого-то за долгие годы пребывания на чужбине родные скончались, связь прервалась. «У меня брат был, Коля, — вздыхала Мария Стрелкова. — Когда война началась, он вызов прислал. Но для этого в Багдад надо, а куда я с детьми, да под бомбами? Попросила написать ему — умерла твоя Маша, схоронили её. Лучше так, чем каждый день бы сердце кровью обливалось».

«Гнала самогон, как бабушка»

Довольно скоро наши женщины в Ираке наладили производство своего алкоголя. «Здесь народ пьёт, никого этим не удивишь, — рассказывает Анастасия Мишина. — Есть виноградная водка ливанская, при Саддаме производили своё неплохое пиво и вино. Но недёшево, и зачем зря деньги переводить? Я вспомнила, как моя бабушка в деревне гнала, соорудила самогонный аппарат. Замечательно пошло, крепкий получался! Во время санкций я самогон на дефицитные товары меняла». Екатерина Сударкина начала с домашней браги, а в итоге делала несколько сортов водки из винограда. «Чачу, как у грузин, то есть. Не то, чтобы каждый день напиваться — просто, чтобы под рукой была. Если вокруг тебя десятилетиями бесконечная война — без алкоголя никуда. Нужно что-то, чтобы нервы успокаивать. Знали бы вы, какой у меня коньяк получался! Не хуже Франции, заливала в бочку и сама настаивала. Голь на выдумку хитра. Да и как здесь брешут-то. Каждого спросишь — ой, он правоверный мусульманин, к алкоголю не прикасается. А домой гости придут, в холодильнике арак (водка — прим. авт.) стоит».

В Эрбиле я общаюсь с водителем — тот отвечает мне на хорошем русском. «Моя бабушка была из России, — усмехается он. — Научила, только на русском со мной разговаривала». Вот представьте — наши девушки приехали в чужую страну, и в условиях войны смогли там и выжить и устроиться. Реально, наши женщины — просто богини, таких нигде больше нет. Ценить их и любить надо, вот что я скажу.

Багдад-Эрбиль (Ирак)