ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Дек. 30, 2021

Если бы во главе РСФСР оказался не Ельцин, а другой человек и не возник бы второй центр власти, СССР наверняка бы уцелел. С сепаратистами из других республик разговор был бы коротким. Например, с Кравчуком. Украина хочет отделиться от Союза? Пожалуйста, но Крым и всю союзную собственность возвращайте обратно. Это подействовало бы отрезвляюще. Тем более что мощной поддержки в силовых структурах националисты тогда ещё не имели. Большинство офицеров на Украине, получи они такой приказ, покончили бы со всеми этими УНА-УНСО и прочими бандеровцами за несколько дней.

Я убеждён, что Союз вовсе не был обречён. И пример Китая это показал. Когда там в 1989 г. начался политический кризис и на улицы вышли миллионы людей, руководство КПК не дрогнуло. Как сказал потом нам, российским депутатам, один из китайских руководителей, «ваша проблема в том, что вы не прошли через свою площадь Тяньаньмынь». Великий Дэн Сяопин тогда счёл, что лучше пожертвовать несколькими сотнями протестующих студентов, чем потерять всю страну. Если бы и у нас ГКЧП действовал жёстко и с утра 19 августа взял под контроль здание Верховного Совета РСФСР, то многое бы в нашей истории пошло по-другому.

Кстати, Латвия оказалась единственной республикой, где ГКЧП победил. Потому что там был знаменитый рижский ОМОН — 200 бойцов во главе с майором Млынником, которые утром 19 августа начали действовать строго по закону СССР о чрезвычайном положении и взяли под контроль все стратегические объекты. В результате за 3 дня в республике не произошло ни одного митинга против ГКЧП. А предводители Народного фронта начали звонить командующему войсками Прибалтийского военного округа генерал-полковнику Кузьмину и просить о личной встрече — чтобы подтвердить, что они были и остаются верными коммунистами-ленинцами и готовы выполнять все распоряжения Москвы. Особенно они удивили Кузьмина сообщением об уплате членских взносов, которые не платили уже два года (а некоторые даже успели сжечь свои партбилеты).

Жаль, что на весь Советский Союз нашёлся только один такой майор Млынник.

Почему молчал народ?

Часто говорят — мол, почему же народ не вышел протестовать, когда Ельцин со товарищи добивали СССР? Почему не вышли спасать страну? Думаю, потому, что, во-первых, люди недооценили значимость происходящего. Они считали, что ничего не изменится. Подумаешь, заменили СССР на СНГ — какая разница. Во-вторых, благородная, но неумелая (зачем, например, надо было вводить танки в Москву?) попытка ГКЧП спасти Союз подорвала авторитет силовых структур. Второй раз подставляться многие сотрудники уже не хотели. Хотя, если бы политическое руководство проявило волю, спасти Союз было не поздно даже в декабре 1991-го.

В 2006 г. я был в Беловежской Пуще. В то время там ещё работали люди, ставшие очевидцами подписания соглашений. Начальник охраны, который в 91-м был лейтенантом КГБ Белоруссии, рассказывал, например, почему заговорщики выбрали именно это место. Ведь объект в Вискулях не какая-то роскошная резиденция, не санаторий. Это достаточно скромное трёхэтажное строение в охотничьем хозяйстве. Крохотные комнатушки, скромные бытовые условия. В декабре 1991-го делегации трёх республик там едва смогли разместиться — люди спали на полу посменно. Не было ни машинисток, ни пишущих машинок, чтобы готовить документы... Так вот, почему Ельцин, Кравчук и Шушкевич выбрали столь неприспособленное место? Начальник охраны объяснил: вы заметили, говорит, асфальтовую дорогу, которая ведёт на запад? До Польши по ней всего 5 км. И если бы Горбачёв прислал спецназ арестовать участников этих посиделок, они бы могли даже пешком добраться до польской границы.

А такие опасения у них были, и не на пустом месте. Когда председатель КГБ Белоруссии узнал, кто и зачем приехал в Пущу, он дал команду местной «Альфе» окружить Вискули. И доложил в Москву — мол, готов всех задержать за госизмену и в наручниках доставить в столицу. Но Горбачёв ответил: не надо, это же руководители республик, с ними надо вести переговоры, искать компромисс... Поэтому «Альфа» все дни там дежурила, но приказа на силовые действия так и не получила.

Была ли альтернатива распаду Советского Союза?

Спасать Советский Союз надо было ещё при позднем Брежневе, — считает историк и писатель Рой Медведев.

— Распад Советского Союза кардинально изменил ход мировой истории. Вся конструкция международных отношений определялась противостоянием двух сверхдержав — СССР и США. 1/3 государств мира находились на стороне Америки — вся Западная Европа, Канада, Австралия, часть стран Азии. Не менее 1/4 мирового сообщества были на стороне СССР, в социалистическом лагере — вся Восточная Европа, Вьетнам, Китай, Куба, некоторые страны Африки. Остальные страны считались неприсоединившимися. Но одна сверхдержава распалась, и на 15 лет на планете установился однополярный мир, командовали которым США. Все говорили: «Прежняя история кончилась, победил либерализм Соединённых Штатов». Китай в это время ещё не был сверхдержавой: при раннем Дэн Сяопине он начал склоняться на сторону Америки и вёл идеологическую борьбу с Советским Союзом вплоть до его распада.

С середины 2000-х гг. начал складываться современный мир: 40 лет непрерывного экономического, политического и военного развития превратили в сверхдержаву Китай. Америка ослабла, но осталась сверхдержавой, потому что до сих пор обладает огромной экономической и военной мощью. Поднялась и Россия — как великая геополитическая держава. Экономически РФ сегодня является достаточно слабой страной, но в военном отношении по-прежнему мощная, так как опирается на созданную в советские времена военно-промышленную базу.

В наши дни установился уже трёхполярный мир. Две сверхдержавы — Америка и Китай — противостоят друг другу по всем направлениям. На стороне США большая часть западных стран и значительная доля государств «третьего мира». А между двумя сверхдержавами находится Россия — как посредник и уравновешивающая сила. Европа при этом расколота и разрозненна.

Мог ли существовать некий альтернативный сценарий развития событий? Неизбежен ли был распад СССР? Думаю, что неотвратимым он стал ещё в конце эпохи Брежнева. Начинать спасать Союз надо было с 1980-х. К 1990 г. он уже фактически распался, всё шло по сценарию «Падающего — подтолкни!». После ГКЧП не было правительства и Съезда народных депутатов СССР, Совета министров, ЦК КПСС и других органов управления.

Альтернатива могла бы осуществиться, если бы властители СССР были более дальновидны и задумались о ней лет за 20 до распада. Может, ушли бы республики Прибалтики и Закавказья, но основная сила Союза — Украина, Белоруссия, Казахстан — осталась бы с Россией.

Чему может научить нас эта история? Тому, что надо очень большое внимание уделять прогнозам, в т. ч. экономическим, на основе прошлого изучать будущее, заглядывать в завтрашний день. Нельзя жить сегодняшним днём, как это делали руководители позднего СССР — Брежнев, Андропов, Черненко. Каждый из них думал в первую очередь о том, чтобы продержаться самому, а всерьёз, глубоко никто ситуацию не анализировал. Они не просчитали запас прочности огромной страны, который в реальности был очень слабым. При Ленине и Сталине в основание СССР заложили недостаточно прочный фундамент, на котором принялись возводить слишком высокое здание. В итоге всё строение рухнуло. Вывод: надо было сначала укрепить фундамент, а потом продолжать строить верх. Потому что главной оказалась не идеология, а реальное благосостояние простых людей. Если люди довольны своей жизнью, они не пойдут на баррикады — к революции всегда толкает нищета. Поэтому необходимо видеть перспективу, просчитывать все вероятные угрозы и использовать открывающиеся возможности.

Как расшатывали единую страну трудности в экономике?

В конце 1991 г. СССР был страной полупустых магазинов. Избежал бы он печальной судьбы, если бы не жестокий товарный дефицит и другие экономические неурядицы? «АиФ» спросил об этом научного руководителя Института экономики РАН, члена-корреспондента РАН Руслана Гринберга.

— Какие экономические проблемы подрывали целостность советского государства?

— Самым важным объективным фактором, питавшим сепаратистские настроения, была беспрецедентная централизованность управления страной вообще и экономикой в частности. Горбачёв рассказывал, что, когда он был партийным начальником Ставропольского края, даже привокзальный туалет не мог построить без согласования с Москвой. Это не нравилось республиканским элитам, которым хотелось большей самостоятельности в делах. К тому же применяемые в СССР директивное планирование и централизованное ценообразование тормозили обновление выпускаемой продукции. С конца 1960-х гг. Советский Союз всё сильнее отставал от рыночных стран по уровню потребительского выбора.

А когда в конце 1980-х гг. возникли трудности со снабжением населения продовольственными продуктами, сильнее всего опустели российские магазины. Главным образом случилось это из-за противоборства центральной власти и новоиспечённой ельцинской власти в «независимой» РСФСР. В других республиках, где двоевластия не было, положение выглядело получше. И, поскольку гласность уже разрешала говорить что угодно, пошли дискуссии на темы, кто кого кормит, кто виноват и что делать. Появились деятели, предложившие народам простую и очень заманчивую перспективу: если выйти из общей советской семьи, то можно зажить более богато и счастливо.

Однако я твёрдо уверен: за исключением стран Балтии, реального стремления к выходу из СССР не было больше нигде. Не экономические трудности стали главной причиной его распада. Потребительских товаров в СССР не хватало всегда, времена бывали ещё более голодные — но страна оставалась единой.

— Что же её погубило?

— Инфантилизм властолюбивых лидеров, выдвинувшихся под популистскими лозунгами, и — что, на мой взгляд, ещё важнее — гражданская незрелость обычных людей, не готовых к ответственному поведению в условиях «дарованной» свободы. Ведь до перестройки за них всё решало государство. Иначе невозможно объяснить, почему 76% участников референдума, прошедшего в марте 1991 г., высказались за сохранение СССР, а потом те же люди молчаливо поддержали и заявления республиканских парламентов о независимости, и Беловежский сговор. Была утопическая вера, что вернётся всё хорошее, достигнутое при социализме, но добавятся прелести рынка и товарное изобилие, как на Западе. А разрушительные решения политиков воспринимались как вынужденная плата за путь в счастливое будущее.

— И никто «наверху» не видел экономических опасностей упразднения общей страны?

— Учреждая Содружество, лидеры независимых стран пообещали друг другу сохранить единую валюту, не вводить таможенные пошлины и жить добрыми соседями. Но никто обещания не сдержал. Егор Гайдар, с которым мне довелось обсуждать устройство экономик СНГ, почему-то думал, что постсоветские государства не смогут существовать самостоятельно. «Не волнуйтесь, — сказал он мне. — Никуда не денутся и приползут к нам на брюхе».

— Кто в итоге выиграл от развода в советской семье? Кто и что потерял?

— Все республики в 1990-е гг. пережили неожиданно мощный экономический спад, вызванный радикальной рыночной трансформацией и разрывом межреспубликанских хозяйственных связей. Лучше всех на этом фоне выглядели Эстония, Латвия и Литва, которые вошли в состав Евросоюза и попали в лучшую на Земле экономическую интеграцию. Но они остались на периферии ЕС, и много молодёжи из этих государств уезжает. На остальном постсоветском пространстве успешнее других оказались страны, богатые сырьём, которое можно продавать за валюту, — Россия, Казахстан, Азербайджан. Сильнее прочих затормозилось развитие Украины и Таджикистана.

Но даже если усреднённая статистика выглядит позитивно, это не означает, что жизнь простых граждан улучшилась в такой же пропорции, как выросла экономика. Главный выигрыш от распада СССР достался элитам, взявшим природные ресурсы под свой контроль, и людям, близким к начальству. Если в Советском Союзе половину населения можно было считать средним классом, то сегодня даже в самых благополучных странах СНГ он не превышает 15–20%. Более примитивными стали и экономики новых независимых государств. Даже самые успешные страны являются таковыми главным образом благодаря экспорту топлива и сырья.

Что из советского прошлого пригодилось бы сегодня?

В последние годы ностальгия по советскому прошлому ширится. А если взглянуть на эту страницу истории здраво: что мы могли бы перенять у страны, которой больше нет?

Борис Якеменко, историк, политолог:

Сперва важно разобраться с тем, что именно люди понимают под советским прошлым. Если речь идёт о восстановлении института социальной справедливости, то тогда, конечно, многие бы хотели возвращения в советские времена. Советский Союз был первой и единственной в истории попыткой создать систему социальных гарантий тем, кто их никогда не имел. Неслучайно все эти идеи пользуются такой популярностью на Западе, их изучают в университетах. Если говорить о «возвращении» к СССР в этом смысле, то ничего плохого в этом нет. Тем более что о недостатке справедливости, о её кризисе, о тотальном социальном расслоении, об абсолютном отсутствии прав — международных, личных — сегодня говорит весь мир.

Другое дело, что мы не сможем туда вернуться. Прежде всего потому, что мы сами изменились навсегда. Именно поэтому Советский Союз всё больше превращается в миф, в который обычно переносится всё самое лучшее из нашей жизни. Он становится тенью реальности.

Почему мы сейчас вспоминаем СССР с таким восторгом? Не обманываем ли себя, идеализируя то время? Не является ли это ностальгией в том числе и по собственной молодости? Я жил в Советском Союзе и знаю, что это было не самое мечтательное время в жизни. Тогда существовала масса проблем. Но в том, что все мы чувствовали себя спокойнее, нет никаких сомнений.

Что имело бы смысл из того времени перенести в день сегодняшний? Первое — профессионализм. Отношение к делу. Когда раньше вы видели директора ЗИЛа или министра советского, то понимали, что он к этой работе шёл всю жизнь. А сейчас часто, когда глядишь на какого-нибудь начальника, возникает ощущение, что «и я бы так мог». Что люди во власти и управлении — совершенно случайные.

Второе — ответственность за то, что сделано. Был орган, который эту ответственность внушал. Была партия, перед которой провиниться было страшнее, чем порой перед домашними. Такая провинность имела тяжелейшие последствия.

Третье — система социальной справедливости. Было кому жаловаться. Была социальная защищённость, защита людей труда. Сегодня тех же профсоюзов фактически не существует. Вспомним недавнюю страшную трагедию на шахте в Кузбассе. Люди были вынуждены спускаться туда с угрозой для своей жизни, иначе бы им не платили. Сегодня работающий человек не защищён. Он понимает, что если заболеет и хотя бы ненадолго выпадет из обоймы, то ему не на что будет жить, нечем кормить семью.

Вот эта уверенность в завтрашнем дне, в том, что и через пять, и через десять лет цены будут те же, поэтому можно копить, можно строить планы, — это то, что однозначно стоило бы восстановить и вернуть в наше время. Мало того, я убеждён, что Россия — это единственная страна, у которой есть такой опыт, поэтому она бы и могла возглавить этот процесс.

Однако надо понимать, что для возвращения таких реалий придётся многим пожертвовать. Ведь что такое социальная справедливость? Это когда я плачу за то, чтобы другому было хорошо. Когда я, имея всё, что мне необходимо, защищаю тех, у кого этого нет.

Это вопрос определённой ментальности, готовности что-то отдать, чтобы остальным было лучше. И это не вопрос каких-то правительственных решений, по крайней мере не только в них всё упирается. Социальную справедливость нельзя насадить сверху.

Наше патерналистское государство в принципе могло бы запустить такие процессы. Но я думаю, что они невыгодны очень многим. Когда мы читаем в интернете высказывания разных гламурных дамочек о том, что пора бы перестать пускать за границу «всякое быдло, чтобы оно там не валялось на пляжах рядом с нами», мы же пониманием: то, что у них на языке, у финансовой элиты — на уме. Действительно, некоторым выгодно углублять социальную пропасть, чтобы не все могли пользоваться теми благами, которые есть у них самих. Потому что эти блага, собственно говоря, и отличают их от всех остальных.