В марте 2022-го многим довелось слышать шутку: «если вы думаете, что занимаетесь бессмысленным делом, вспомните, что в стране остались факультеты международных отношений». Однако уже летняя приемная кампания того года показала, что это совершеннейшая чепуха. Абитуриент пришел крайне мотивированный и азартный. С блеском в глазах и внутренней установкой «ну давайте разбираться, что там в этом вашем мире происходит и как он дошел до жизни такой».
Спустя два года картина такова. Самый наглядный маркер «международности», внешнеторговый оборот, никак не обвалился, а лишь немного снизился, структура же его существенно усложнилась. Потребность в толковых людях, способных устанавливать новые международные связи и выводить продукты на совсем-совсем незнакомые рынки, резко увеличилась. Про стрессоустойчивость, кругозор, незашоренность мышления, умение находить нестандартные решения, когда старые партнеры, институты, договоры могут одномоментно кануть в небытие, и говорить не приходится. Дефицит кадров и ситуация, когда работник, а не работодатель диктует условия, сегодня характерны для международной сферы не меньше, чем для всех прочих. Ну и старую максиму, что именно в период больших изменений делаются самые быстрые карьеры, никто не отменял.
Молодежь все это прекрасно понимает: абитуриенты не теряют энтузиазм, студенты за рамками нормальных «экзистенциальных» кризисов второго и четвертого курсов сохраняют живой интерес к миру, но меньше паникуют из-за новостей.
Новую политическую географию с ее недружественными странами и государствами мирового большинства молодым людям принять куда легче, чем их родителям. Отсутствие инерции и большая пластичность представлений о мире – огромный актив тех, кто только осваивает международное пространство. И за два года сложилась любопытная картина новых региональных предпочтений, которую нам на факультете мировой политики и мировой экономики НИУ ВШЭ отслеживать весьма просто – у нас обязательный второй язык помимо английского, выбирается «по любви». Выборка в 600–700 первокурсников ежегодно позволяет понять, в какую сторону сегодня смотрит молодежь. Можно сказать, у нас есть редкая возможность чистого социального эксперимента в реальном времени.
Во-первых, растет спрос на востоковедение и зарубежное регионоведение в Азии. Это близкие специальности, но с разными акцентами в части лингвокультурной и прикладной составляющей. Интересно и смещение предпочтений на специальностях «мировая экономика» и «международные отношения», на которых наши студенты всегда имели возможность брать основным языком восточный и регулярно так и поступали. Что же изменилось с 2022 года?
Если взять моноязыки, итальянский или японский, они фактически остаются при своих, спрос на них не связан с внешнеполитической конъюнктурой. Их выбирают из-за интереса к культуре этих стран. Вопреки любым торгово-экономическим и политическим новостям растет число желающих освоить корейский. Причиной тому популярность K-pop – его поклонники с энтузиазмом берутся грызть гранит непростого иероглифического языка.
Спрос на французский и испанский, на которых говорят не только жители недружественных нам сегодня Франции и Испании, а в общей сложности 300 и 500 млн человек соответственно, колеблется на уровне статистической погрешности. Хотя студенты более охотно смещают свой фокус от багета к Магрибу и от хамона к Патагонии. Растет спрос на арабский, несмотря на сложность этого языка.
Но принципиальный сдвиг один – от немецкого к китайскому. Желающих изучать первый стало в два раза меньше, а спрос на второй постоянно растет. Объясняется это, судя по всему, прагматическими соображениями – выбирая язык, студенты ориентируются на то, какое место страна занимает в списке внешнеторговых партнеров России.
С другой стороны, хотя в сфере бизнеса все более востребованы специалисты, владеющие фарси, хинди, турецким, языками Юго-Восточной Азии, массового интереса к этим языкам со стороны студентов не наблюдается. Двадцатилетние еще не поняли, что владение ими может помочь сделать очень стремительную карьеру.
За последние годы произошли и другие перемены. Сначала пандемия пресекла международные обмены. А когда они пусть и медленно, но все же стали восстанавливаться, началась эпопея с санкциями, радикально усложнившими для россиян поездки за границу. Между тем учеба за рубежом, погружение в среду – это очень полезный инструмент для всех студентов, но именно для международников имеющий особую значимость.
Личный международный опыт
Опыт пребывания в стране изучения для студента, выбравшего специальности, связанные с международными отношениями, востоковедением, мировой экономикой, зарубежным регионоведением, – это необходимое условие обретения профессии. Можно, конечно, получить хорошее образование и вопреки обстоятельствам, не выезжая за границу, – советская китаистика в период охлаждения отношений с КНР именно так и формировалась, но это что-то из разряда подвигов, а не норма.
Цифровизация здесь не панацея. За время пандемии мы убедились, что дистант может многое, но точно не всё. Да и цифровой след – большие данные, статистика – вещь невероятно интересная, но между изучением Китая и изучением цифрового слепка Китая – пропасть впечатлений, процессов и идей.
Иначе говоря, без академической мобильности никак не обойтись. Мало что может сравниться с опытом, который студент получает, когда, вооружившись учебным планом, едет на пару месяцев, семестр, а то и целый год за границу. В этом ему обычно помогают сеть соглашений его родного вуза, знание иностранных языков, родители или личная финансовая ответственность, в неуникальных, но редких случаях – национальные гранты и стипендии. Но в общем и целом мобильность – это дорого. И если мы в России хотим готовить много квалифицированных специалистов для работы со странами мирового большинства, то вопрос поддержки мобильности студентов должен решаться системно, а не отдельными усилиями тех или иных программ или вузов.
Сочетание стоимости билетов, страховки, визы и каких-то минимальных расходов на жизнь (не говоря о проживании) – это от нескольких сотен тысяч рублей за семестр.
Более доступный, но не столь эффективный в плане погружения механизм – это различные летние и зимние школы, студенческие фестивали и модели ООН, студенческие форумы БРИКС, конференции молодых ученых. Попасть на них и получить финансовую поддержку своей активности не слишком сложно – было бы желание. Такие форматы скорее про импульс, а не конкретные компетенции, выражаясь бюрократическим языком. Но участие в них – это всегда интересный, яркий и полезный опыт.
Альтернативный вариант – это не вывоз себя в мир, а привоз мира к себе. Онлайн-лекции, визиты зарубежных преподавателей, иностранные языки с носителями, международные конференции – все это возможность почувствовать себя в международной среде. Это очень важно, и не потому, что там обязательно кто-то умнее или больше знает. Но в этой среде совершенно точно будут люди, которые по-другому и видят повседневность, и смотрят в будущее. А международник, неспособный признавать наличие разных картин мира, даже крайне несимпатичных, профнепригоден. При этом вопросы профпригодности, не говоря уже о востребованности, становятся все сложнее.
Международник как профессия
Если с такой ипостасью международника, как дипломат, все более-менее понятно, то кто такие международники «для мира» (а не для МИД) – вопрос непростой. Во-первых, усложнилось само профессиональное поле. Нельзя заниматься мировой экономикой (или даже отдельным ее аспектом – торговлей), не вникая в геополитические риски или не имея представления о культурных особенностях зарубежных партнеров. Упиваться политическими стратагемами, теориями, демонстративно не интересуясь рыночной конъюнктурой, можно, но картину мира это вам даст крайне однобокую. А изучать одну страну или один язык, позабыв о том, на каком континенте и в каком мире вообще находится эта страна, – путь к потере конкурентоспособности на рынке труда. И очень быстрой. Поэтому первое слагаемое успеха в карьере сегодняшнего международника – комплексный взгляд на мир, а не только изучение того, что интереснее и легче дается. Мы называем это бесшовной подготовкой, это сложно, не может не вызывать дискуссий, «что важнее» – экономика, политика или культура, но тем интереснее.
Второе слагаемое – это принятие факта: высшее образование в сфере «международки» нужно не только и не столько для первого трудоустройства. Для этого не обязательны второй язык, знание мировой торговли и основ теории международных отношений. А вот построению интересной карьеры – не важно, в бизнесе, экспертизе или на госслужбе – способность читать мир на разных языках – экономическом, политическом и иностранных, а еще и языком больших данных – весьма способствует.
Как корабли никогда не ходят по прямой против ветра, а ходят галсами, так и по-настоящему увлекательная и насыщенная профессиональная жизнь не строится по схеме: из пункта А в пункт Б через «приобретение Х компетенций и навыков». Поэтому для международника так важна готовность все время приобретать новые знания, не отбирая их сугубо по принципу «то, что понадобится сразу после выпуска». Это расходится с моделью образования как набора конкретных, ремесленных навыков (в хорошем смысле слова). Но профессиональная интуиция, быстрая обучаемость, способность много и увлеченно работать, умение устанавливать связи с людьми разных культур – это то, что однажды сыграет решающую роль в карьере.
Если довести задачу до абсолюта, то это вопрос: когда рутинные профессиональные навыки заменит искусственный интеллект, что останется делать международнику?
Международник 20 лет спустя или кто кем будет командовать?
Представим, что все знания о мире в режиме реального времени ИИ научился обрабатывать точно и быстро. Пока то, как искусственный интеллект осваивает массивы текстов и учится решать хитрые задачки, подводит к мысли, что при условии приручения ИИ (возможность ради экономии времени делегировать ему рутинные задачи) профессиональный успех международника будут определять объем ассоциаций, креативность и умение ориентироваться в реальной, а не виртуальной жизни.
Мы сможем все чаще и активнее использовать ИИ, но правильно формулировать задания для него все равно сможет только профессионал. И тут в выигрыше окажется тот, у кого ассоциативные ряды богаче. Правильно говорят, что вкуса без насмотренности не бывает, и это работает во всем – от эстетики до литературы, от маркетинговых гипотез до любой научной деятельности, которая стоит на объеме полученных знаний и впечатлений. Всё более ценно умение проводить «межотраслевые параллели». Еще до эры ИИ японских мостостроителей в обязательном порядке заставляли изучать работы Рубенса. На вопрос «зачем?» профессор мог только честно ответить, что не знает, но зато знает, что без этого его ученики не могут придумать уникальные решения, необходимые в сейсмоопасных гористых районах Японии.
Смелость предлагать новое – это правое полушарие, занимающееся творчеством с опорой на хорошо обученное левое. То, что ускользает от алгоритма. Последние четыре года показали, что в международных делах все модели хорошо работают только в условиях умеренной волатильности. Шоки нового типа или просто сверхмасштабные потрясения сбивают весь прогностический аппарат. В мире быстрых изменений международник без развитого правого полушария не сможет сделать карьеру. А именно таким будет мир второй четверти XXI века.
Еще один ключевой навык – умение работать с живыми людьми, отношениями и природой. Говоря о «гибких навыках», или soft skills, часто подразумевают набор «трюков», помогающих строить карьеру, – способность вызывать симпатию, лучше, быстрее и эффективнее доносить свои мысли, идеи, предложения. Это так. Но работа с реальной жизнью объемнее. Это не только умение что-то «отдавать». Это умение принимать, слушать, впитывать. Видеть больше нюансов, оттенков, улавливать потребности людей, даже невысказанные. Человек, развивший в себе эти навыки, сможет быстрее, чем ИИ, почувствовать, куда ветер дует, какие грядут перемены. Главный актив при работе с реальностью – наблюдательность.
Таким образом, идеальные кандидаты на роль «звезды международной деятельности» – это те, кому интересен мир, кто хочет овладеть лучшими, самыми современными инструментами для его познания (иначе говоря, изучить теории, понять, как они были придуманы и почему не работают, освоить обширный массив знаний о мире, от карт до языков и истории, профессиональные навыки от переговоров до права). Это те, кто видит свой профессиональный путь – не важно, как будет называться конкретная карьера, – ярким, интересным, необычно быстрым или нестандартным. Те, кто готов научиться смотреть на одну и ту же проблему под разными углами, тренировать правое полушарие и взаимодействовать с живыми людьми – часто сложными, в чем-то непохожими на вас. Придумывать новое о мире и для мира. И опыт последних двух лет показывает, что такие люди не столько боятся изменений, сколько ловят ветер перемен в свои паруса.
Автор – декан факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ
0
44.25
