Пятеро испанских жандармов церемониальным шагом проследовали в сад. «Господин Скосырефф?» – осведомился, козырнув, офицер у сидевшего в кресле за чаем и газетой мужчины в утреннем халате и с моноклем в глазе. Тот смерил служителей закона ледяным взглядом. «Борис, король Андорры», – ледяным тоном отчеканил он. «Вы арестованы, господин Скосырефф, – не обращая внимания на тон, сообщил офицер, – Благоволите переодеться и следовать за нами». Так закончилось краткое, но блестящее царствование Бориса, первого и единственного короля Андорры.
Не считая андоррского эпизода, жизнь Бориса Михайловича Скосырева являет собой большую тайну. Из тех крупиц информации, что предоставлял любопытствующим при жизни сам Скосырев, и того немногого, что удалось разузнать исследователям уже после смерти неудачливого монарха Андорры, складывается неутешительный, но обаятельный портрет авантюриста совершенно восемнадцативекового пошиба – не без мошенничества, но и с присутствием благородства в мыслях и делах.
Определенно ясно, что будущий король родился 12 июня 1896 года в Вильно в семье Михаила Михайловича Скосырева и его жены Елизаветы Дмитриевны Скосыревой (в девичестве Маврос). Матушка его происходила из какой-то из ветвей графской фамилии Маврос, потомков рыцарей-госпитальеров, переселившихся некогда с острова Родос на Мальту, а в середине XVII века – на территорию нынешней Молдавии. Видимо, именно это семейное обстоятельство и вдохновило уже в зрелом возрасте Бориса на рассказы о «сорока королях среди предков», о которых он повествовал в тех нескольких интервью, что успел дать за две недели на андоррском престоле, и последовавших допросах в полицейском управлении Барселоны. Родители будущего короля были людьми смирными и почтенными: отец был земским начальником в Лидском уезде Виленской губернии (сейчас это территория Белоруссии), мать же занималась домом, изредка наезжая в Европу. Перед самой войной госпожа Скосырева даже попала в берлинские газеты, став по пути из Ниццы домой жертвой мошенников в германской столице, действовавших, кстати, вполне в духе будущих негоций ее собственного сына. Сам Борис, однако, еще не являл задатков проходимца, а напротив, в самом начале Первой мировой пошел добровольцем в действующую армию. Он был прикомандирован к британскому бронедивизиону под командованием майора Оливера Локер-Лэмпсона (тоже занятного типа, вроде бы участвовавшего в подготовке убийства Распутина и других тайных хитросплетениях тогдашней русской политики). С командой бравого майора Скосырев и эвакуировался в конце 1917 года из объятой пожаром революции родной страны.
Оказавшись в Лондоне без средств к существованию, Скосырев, свободно говоривший на трех языках, подвизался в качестве переводчика – сперва для британской армии, а в начале 1919 года – при военном атташате Японии, активно поддерживавшем Белое движение на Дальнем Востоке. Карьера, впрочем, оказалась небезоблачной – заметка в «Таймс», появившаяся в том же году в разделе полицейской хроники, скупо повествует о некоем конфликте между мистером Скосырефф и майором Хашимото. Подробностей нет, но упоминаются драка и часы господина майора. Вскоре Скосырев попадает уже в серьезный переплет – его задерживают по обвинению мошенничестве: чеки, которыми он расплачивался, оказались необеспеченными. Кроме того, зарегистрироваться в полиции, как следовало подданному более не существовавшей Российской империи, Скосырев не удосужился (объяснив в суде, что опасался коммунистических диверсантов, коими кишела британская столица). Его выручает бывший начальник, ставший к тому времени одним из главных борцов с коммунизмом и членом парламента, Локер-Лэмпсон, поручившийся за молодого человека и ссудивший его деньгами. Однако на островах молодому авантюристу явно становится неуютно – и тесновато.
Барон-изгнанник
В 1922 году Скосырев всплывает в Нидерландах. Здесь, впрочем, он именует себя «барон Экоссырефф» или «капитан де Коссырефф» и рассказывает в салонах о дружбе с принцем Уэльским и о секретных миссиях, которые он якобы выполнял по заданию английской разведки. В салоны, впрочем, молодого русского с сомнительным прошлым пускают неохотно, а в баронский титул откровенно не верят. Тем не менее в 1924 году Скосырев получает голландское гражданство и на всякий случай нансеновский паспорт беженца. Выдававшиеся Лигой Наций по предложению знаменитого полярного исследователя и гуманиста паспорта, прозванные по его фамилии, позволяли наводнившим Европу беженцам более или менее свободно передвигаться по миру. Чем немедленно и занялся наш герой, отправившийся в Колумбию, где открыл импортно-экспортную фирму. Что конкретно импортировала и экспортировала компания Boris de Skossyreff, так и осталось неизвестным; злые языки поговаривали, что негоциант с моноклем больше похож на английского шпиона, чем на честного коммерсанта. Так или иначе, всю вторую половину 1920-х Скосырев проводит в разъездах между Латинской Америкой и Европой, попутно добавив к своему языковому багажу и испанский.
В 1931 году Скосырев женится на богатой, но, по осторожным замечаниям современников, не очень красивой француженке Мари-Луизе Пара де Гассье. Брак нисколько не помешал продолжению многочисленных романов на стороне (если в баронство и даже в шпионство Скосырева верили не все, то славу сердцееда никто не отрицал), и уже скоро его стали все чаще видеть в компании американской миллионерши Флоренс Мармон, бывшей жены американского фабриканта Говарда Мармона. Полученные при разводе отступные позволяли ей вести красивую жизнь в Европе и содержать при себе обаятельного проходимца экзотического происхождения.
Темный угол
Княжество Андорра почти весь ХХ век продолжало существовать, почти не замечая изменившегося мира вокруг. Достаточно сказать, что дань сюзеренам, формально возглавляющим страну и поныне, – президенту Франции и испанскому епископу Урхельскому – андоррцы продолжали исправно платить аж до 1993 года. Размер дани не менялся семь веков и включал в себя: 960 франков для президента Французской республики (такая же сумма выплачивалась когда-то королям и императорам Франции), 460 песет, 12 головок сыра, 12 каплунов, 12 куропаток, шесть окороков – для епископа, очевидно отличавшегося в былые времена изрядным чревоугодием. В начале же 1930-х этот медвежий угол в Пиренеях был и вовсе дремучим – достаточно сказать, что электричество туда провели лишь незадолго до появления в тех местах Скосырева, а приличную дорогу построили лишь после Второй мировой. Надо сказать, что Борис Михайлович, получив, с одной стороны, состоятельную супругу, а с другой – неприлично богатую любовницу, был весьма склонен тратить получаемые от обеих суммы на развлечения в казино Монако. В Андорру он попал, судя по всему, в конце 1933 года и сразу увидел в отсталом карликовом княжестве (население Андорры тогда составляло всего пять тысяч человек) великую будущность, планы которой не преминул представить изумленным членам Генерального совета страны. Прежде всего надлежало отменить налоги, затем ввести всеобщее избирательное право (собственно, по некоторым данным, Скосырев и приехал в Андорру, заслышав о случившихся там беспорядках по поводу отсутствия оного) и – как венец реформаторской деятельности – открыть казино. Для солидности Скосырев представлялся графом Оранским, поясняя, что высокое достоинство было даровано королевой Вильгельминой за неоценимые услуги на тайной службе Ее Величества. Андорре очевидным образом предстояло превратиться в Нью-Васюки.
Окончательный план реформ вкупе с письмом от Иоанна III Орлеанского, герцога де Гиза, наследника французской короны и, по мнению некоторых юристов, в этом качестве законного сосуверена Андорры с французской стороны, был передан парламенту 17 мая. Сам герцог-претендент, очевидно, здраво оценивал свои перспективы и на трон Людовика Святого, и на богом забытое княжество на границе с Испанией и отказывался от прав на последнее в пользу барона де Скосырефф, графа Оранского.
Зато испанские и французские «совладельцы» Андорры переполошились не на шутку. По приказу епископа Урхельского и гражданского представителя президента Франции Бориса Михайловича высылают из Андорры. Он уезжает в Испанию, но уже в начале июля нелегально пробирается обратно. На каких струнах души 24 депутатов Генерального совета сыграл человек с моноклем – неизвестно, но 7 июля 1934 года парламент абсолютным большинством (23:1) провозгласил его королем Андорры под именем Борис I.
Короли и капуста
Европа 1934 года была озабочена многим. В Германии к власти пришел Гитлер, в далекой России окончательно утвердился на «троне» красный тиран Сталин, в Италии грозился походом на Африку Муссолини, в Испании назревала гражданская война, о всяких там прочих шведах вспоминали мало, но тоже не всегда без тревоги. К тому же в мире все еще бушевал экономический кризис. Так что «географические новости» о смене власти в нескольких пиренейских деревнях мало кого тронули – Франция в лице президента Лебрена заявила, что признает свободный выбор андоррского народа, епископ Урхельский, поворчав, тоже заявил о готовности признать Бориса Первого. Очевидно, упорство Бориса Михайловича убедило сосуверенов княжества, что это тот самый случай, когда проще дать, чем объяснить, почему ты этого не хочешь делать.
Свежеиспеченный король первым делом напечатал в местной газете (а поскольку читали ее далеко не все, то и на расклеенных на стенах листовках) первую в истории Андорры конституцию, которую сам же и написал. Основной закон состоял из 17 пунктов и предусматривал все демократические права и свободы, снижение, а затем и полную отмену налогов и – да, конечно же – разрешение азартных игр. Именно этот пункт и смутил благочестивого Урхельского епископа, и уже 11 июля он выступил с суровой отповедью планам организации бесовского притона на территории, которая все же оставалась вверенной его пастырскому попечению.
Как суверенный монарх Борис Михайлович не мог потерпеть такой наглости и на следующий день объявил епископу войну. Правда, вооруженные силы Андорры числом 15 бойцов полиции были заняты проводимой по заданию короля переписью населения. Вероятно, именно поэтому 20 июля в саду королевского дворца в Сольдеу, который Скосырев объявил столицей страны, смогла разыграться трагическая и величественная сцена, описанная в прологе.
Низвергнутый монарх был этапирован в Барселону, где 31 октября был осужден к году тюрьмы за незаконное пересечение границы Испании (поскольку, как выяснилось, никаких других законов его андоррская эпопея не нарушала). С учетом отбытого в предварительном заключении наказание было заменено высылкой в Португалию. Покрутившись там несколько месяцев, Борис Михайлович вернулся во Францию к законной супруге, очевидно подустав от приключений.
Судьба резидента
Дальнейшие следы человека с моноклем уже с трудом различимы среди вьюги европейской истории. После начала Второй мировой он был интернирован французскими властями как «нежелательный иностранец». Вроде бы в 1942 году он поступил на службу к немцам и был отправлен на Восточный фронт. Вроде бы попал в плен и в ГУЛАГ, откуда вышел в 1956 году и сумел пробраться в Западную Германию. Или не вышел и не сумел. В начале 1980-х немецкий журналист Эберхард фон Цвель опубликовал книгу «Наш человек в Ялте», основанную на рассказах Скосырева – если только, конечно, это был настоящий Борис Михайлович, – о том, как по личному заданию фюрера неутомимый экс-король ездил с секретным заданием на Ялтинскую конференцию, где и попался советской контрразведке. Надо сказать, поверили в эту авантюрную фантастику немногие.
Так или иначе, но последнее, что мы знаем о Скосыреве, – это надгробие на кладбище немецкого городка Боппард с его именем и датой смерти: 1989-й. Правда, дата рождения на могиле не 1896, а 1900 год – так что вопросы все равно остаются. В самой Андорре об истории с королем почти никто не помнит. Впрочем, теперь там есть все демократические свободы, дороги, электричество, телефон – и, конечно, казино.
145.0
115.00
