На фестивале Wiener Festwochen прошли «Венские процессы» Мило Рау. Самые известные из «процессов» —документального театра в форме судебных слушаний, жанра, в котором Рау работает уже более 10 лет,— были посвящены обществам в состоянии острого социально-политического конфликта. «Венские процессы» посвящены благополучному обществу стабильной и устойчивой демократии, каким обычно представляется Австрийская Республика. Однако в театральной картине мира Мило Рау нет ничего более нестабильного, чем демократия, и ничего более стабильного, чем авторитаризм. Впрочем, как и в жизни.
«В отрочестве я прочел "Войну и мир" Толстого, эта книга произвела на меня сильнейшее впечатление, я был потрясен тем, что можно с одинаковым вниманием описывать лошадь и Наполеона»,— признается интендант Wiener Festwochen и режиссер «Венских процессов» Мило Рау, вызванный в качестве обвиняемого на заключительное судебное заседание. «И поэтому вы решили сделать "Войну и мир" XXI века из "Венских процессов"?» — иронизирует Альфред Нолль, знаменитый венский адвокат, сыгравший в спектакле роль обвинителя.
Конечно, за три уикенда, на которые растянулось это 50-часовое действо, случилось несколько неприятностей: поступил парламентский запрос от члена Австрийской партии свободы (Freiheitliche Partei Osterreichs, FPO), не использует ли интендант фестиваль в своих политических целях и не является ли в таком случае иностранное софинансирование, например со стороны Гёте-института, вмешательством во внутренние дела Австрии; пропалестинские активисты попытались сорвать одну из сессий «Венских процессов». Однако настоящие боевые действия культурных войн развернулись не в Вене, а на самых первых «процессах», в Москве 2013 года.
Швейцарец Мило Рау, филолог и социолог, учившийся, в частности, у Пьера Бурдье и Цветана Тодорова, пришел в театр из журналистики, и его документальный театр с самого начала имел остропублицистический характер. Два спектакля Рау, показанные на нынешних Wiener Festwochen, подтверждают, что он способен наполнить документальной современностью любую театральную форму, будь то древнегреческая трагедия, на которую накладывается громкая криминальная история из недавнего прошлого («Дети Медеи»), или моцартовская опера, превращающаяся в социологический портрет участников культурного производства («Милосердие Тита»).
В 2007 году Рау основал Международный институт политического убийства (International Institute of Political Murder, IIPM) — все его спектакли, фильмы и книги выпущены под брендом IIPM, и действительно, их сюжеты чаще всего вращаются вокруг убийства, ставшего фактом мировой истории, как казнь диктатора Чаушеску, геноцид в Руанде и теракт неонациста Брейвика, или же не ставшего, как случившееся в бельгийской провинции убийство на почве гомофобии. Но каждый конфликт всемирно-исторического или частного масштаба перерастает публицистику и стремится к эпическому звучанию — хотя университетские учителя Рау, должно быть, рассказывали ему о «конце больших нарративов», он упрямо работает над этим эпосом о современности, так что шутка адвоката Нолля про «Войну и мир» была весьма удачной.
Театральная мифология, какой она сложилась в западной культуре, любит изображать театр самым демократическим из всех искусств — на генетическом уровне. Дескать, откуда все пошло: греческий полис, демократия, народ сидит в театре, демократическом по архитектурной форме амфитеатре, и следит за демократическим состязанием Софокла с Еврипидом. Цены на билеты театральных фестивалей, например Зальцбургского, красноречивее любого Демосфена говорят о том, насколько это сегодня демократическое искусство и что за народ его публика. Мило Рау, в прошлом году возглавивший Wiener Festwochen, главный театральный фестиваль Вены, куда более демократичный, чем Зальцбургский, борется с элитарностью театра, руководствуясь старинным мифом о прямой демократии и старинной метафорой, уподобляющей политическую жизнь театру, в котором участвуют все.
Фестивальная территория объявлена «Свободной республикой Вена», на фестивальных плакатах, расклеенных по всему городу, лозунг «Мы задолжали миру революцию» и целующиеся активисты в разноцветных балаклавах — визуальное оформление фестиваля основано на стиле Pussy Riot и графическом репортаже Виктории Ломаско о суде над группой. Это не просто красивые слова, ностальгия по временам «красной Вены» — на протяжении всего фестиваля наряду с театральными представлениями и выставками проходит нечто вроде всемирного активистского конгресса. Общество спектакля и общество протеста сталкиваются в «Милосердии Тита» — оперные певцы встречаются на сцене с активистской массовкой. Но самой радикальной попыткой вывести театр из зоны эстетической автономии в зону социально-политической жизни стали «Венские процессы».
Свой первый спектакль в форме судебного заседания Мило Рау поставил в 2013 году в Москве. Он приехал в Россию по приглашению Сахаровского центра (в 2014 году объявлен «иностранным агентом», в 2023-м — ликвидирован), чтобы работать над постановкой об исторических «Московских процессах» — этот политический спектакль, ставший символом трагедии Большого террора, привлекал внимание многих театральных деятелей, вспомнить хотя бы Уильяма Кентриджа,— но в итоге первоначальная концепция кардинально изменилась. В «Московских процессах» Рау обратился к событиям актуальной политической жизни — судам над современным искусством: на трехдневных слушаниях, прошедших в Сахаровском центре в марте 2013-го, заново разбирались дела кураторов выставок «Осторожно, религия!» и «Запретное искусство» и участниц панк-молебна группы Pussy Riot. В представлении, устроенном как суд присяжных, участвовали и настоящие юристы, и настоящие фигуранты дел, обвиняемые, подозреваемые, свидетели, эксперты, и просто сочувствующие обвиняемым или обвинителям. Все они, в сущности, играли самих себя: художники, кураторы, искусствоведы, религиоведы, священники, политические философы, журналисты — каждый представал этаким социальным реди-мейдом, носителем определенных взглядов и убеждений.
«Московские процессы» были спектаклем с открытым финалом, без строгой драматургии — мастерство постановщика заключалось в том, чтобы из взаимодействия живых реди-мейдов, представляющих собой весь спектр идеологий, рождалась демократическая дискуссия, пространство которой в обществе день ото дня сужалось. В «процессы» вмешались внешние акторы — вначале в Сахаровский центр заявились сотрудники ФМС в сопровождении съемочной группы НТВ, чтобы проверить у режиссера наличие рабочей визы, затем ворвались казаки в сопровождении ОМОН, чтобы проверить представление на предмет оскорбления всяческих чувств. Впоследствии режиссер не смог лично получить главную европейскую театральную премию «Новые реальности», которая в 2018 году вручалась на сцене Александринского театра, поскольку ему было отказано в российской визе.
За «Московскими процессами» последовали другие «юстиц-спектакли»: на «Цюрихских процессах» (2013) судили рупор правой швейцарской публицистики, на «Трибунале Конго» (2015) пересматривались события одной из самых кровавых войн современности. На «Венских процессах», по длительности равнявшихся московскому, цюрихскому и конголезскому спектаклям, вместе взятым, к ответу, в сущности, призывалась Австрийская Республика как модель европейской демократии: перед судом, драматургия которого отталкивалась от совокупности судебных разбирательств, политических дебатов и журналистских расследований последних лет, предстали правительство, правопопулистская партия и гражданское общество. Первый уикенд был посвящен разбору мер, принятых австрийским правительством во время пандемии COVID-19, второй — Австрийской партии свободы (FPO), третий — разного рода активистам: из климатического движения «Последнее поколение», устроителям пропалестинских протестов и, собственно, активистским Wiener Festwochen 2024 года.
Гражданские свободы и право государство на насилие, опасность правого популизма и право всех слоев общества на политическое представительство, террористическая угроза и право на гражданское неповиновение, непримиримость радикализма и свобода слова — абстрактные идеи персонифицируются конкретными людьми, подобранными так, чтобы все время разрушать социальные и политические стереотипы. В роли адвокатов FPO выступают их единомышленники из Германии, в прошлом — видные функционеры «Альтернативы для Германии» (Alternative fur Deutschland, AfD), Фрауке Петри и Маркус Претцелль: вместо дремучих питекантропов, какими обычно изображаются члены AfD в леволиберальных медиа, на судебной сцене — остроумные образованные моложавые люди. Просто они против мигрантов.
Вызывается свидетельница со стороны обвинения: очаровательная молодая женщина, работающая одинокая мать, настоящая венка («Смотрите, она говорит по-австрийски лучше, чем наши немецкие защитники»,— шутит обвинитель Нолль), но у нее нет австрийского гражданства, потому что она чеченская беженка, с 2003 года живущая в Австрии, и зарплата ее невысока. «Я выросла в Австрии, это моя родина, я устала объяснять, что не бывает "типичных чеченцев"»,— обращается апатридка к публике, ожидавшей увидеть девушку в платке и поясе шахида. Вызывается свидетельница со стороны защиты: это Моника Доннер, «звезда правоэкстремистской сцены», писательница, юристка, в прошлом — офицер бронетанковых войск и сотрудница Министерства обороны, а также — трансгендерная женщина и правозащитница. Именно она добилась изменений в австрийском законодательстве, так что теперь сменить пол и имя в документах можно без медицинской операции. «Ну и где же были ваши левые партии, все эти социалисты и демократы, когда я боролась за права трансгендерных людей?» — насмешливо спрашивает госпожа Доннер обвинителей и публику, привыкшую думать, что левые — исключительно за свободы, а правые — за традиционные ценности. И кокетливо поправляет волосы, падающие на бронетанковые бицепсы.
«Мило Рау — коммунист»,— говорят защитники FPO, победившей на австрийских выборах в Европарламент в тот день, когда ей выносили приговор на «Венских процессах». «Мило Рау — неолиберальный фашист»,— говорится в листовках, которые раздавали перед театром на следующий день после того, как сессия, посвященная разгону пропалестинского лагеря перед Техническим университетом Вены и, судя по всему, имевшая целью доказать, что солидарность с Палестиной не равняется антисемитизму, была едва не сорвана самими же пропалестинскими активистами. Приглашенные в качестве свидетелей, они не стали играть по правилам, отвечать на вопросы обвинения и защиты, а с ходу принялись призывать к отмене Израиля, из-за чего слушания дважды останавливали. Политическая позиция Рау, отрекомендовавшегося леволибералом, впрочем, не так ясна, как художественная: несомненно, он из партии людей 1968 года, разрушителей «общества спектакля» по Ги Дебору, творцов «социальной пластики» по Йозефу Бойсу, критиков авангарда по Петеру Бюргеру.
С точки зрения последнего, «Венские процессы» вряд ли можно признать авангардом, ведь они остались на территории автономии искусства. Хитроумный режиссер приберег вопрос о нецелевом использовании средств на Wiener Festwochen 2024 года для заключительного судебного заседания, и оно сразу свелось к дебатам о том, чем считать многодневную постановку Рау — произведением искусства, фейковым судилищем, школьным пособием по основам юридической науки или симуляцией демократической дискуссии. «Нецелевое использование средств,— резюмировала венский адвокат и ведущая специалистка в области информационного права Мария Виндхагер,— это если бы Рау потратил деньги на свои частные вечеринки. Мы присутствуем на спектакле. А суждения об искусстве и его качестве — не предмет юриспруденции». В этот момент московскому зрителю живо вспоминалось «дело "Седьмой студии"».
Присяжные вынесли частично обвинительный приговор австрийскому правительству («Что отличает правовое демократическое государство от тоталитарного режима? Демократия публично признает свои ошибки»,— морализировал адвокат Нолль). В целом оправдали FPO, подтвердив юридическое право столь популярной партии на существование. Не смогли прийти к какому-то решению по поводу климатических и пропалестинских активистов, но раскритиковали суд за то, что у выкрикивавших антиизраильские лозунги свидетелей отключили микрофон, нарушив их право на свободу слова. И сошлись на том, что спектакль Мило Рау — искусство и, следовательно, находится в юрисдикции театральных критиков. Этот финал тоже был отчасти непредсказуем, а отчасти — вполне предсказуем.
Активистский фестиваль и политический спектакль, проходящие во время выборов, можно было бы расценить как агитацию в пользу социал-демократов, сделанную на выделенные культуре средства. От участников левацкого по духу действа можно было бы ожидать, что они поддержат левых активистов, останавливающихся в полушаге от настоящего терроризма, и осудят правую партию, чья генеалогия восходит к национал-социалистам, потому что партия погрязла в коррупции, охоча до мутного капитала, вступает в альянсы с авторитарными режимами и была бы рада продавливать авторитарные законы. Но правовое поле удерживает присяжных от пристрастных суждений, а демократическую конструкцию — в состоянии хрупкого баланса: никаких показательных политических процессов, что можно было бы положить в основу венской драматургии, нет в природе — только сумма громких вроде «Ибица-гейта» и менее ярких дел, вотумов недоверия, отставок, законодательных реформ, штрафов, апелляций — словом, всего того, что составляет ежедневную работу правового государства. Режиссеру, подставляющему обществу увеличительное зеркало, чтобы в нем отразились уязвимости демократии, не удается сыграть роль жертвы — демократия со словами о свободе творчества на устах экстрадирует его из области политики в область искусства.
Публика, три уикенда подряд наслаждавшаяся блестящей интеллектуальной игрой — одни только выступления немецкого социолога Хайнца Буде достойны отдельной рецензии,— расходилась удовлетворенной. Демократическое общество, сталкивающееся с угрозами правого популизма и левого радикализма, в очередной раз подтвердило верность демократическим принципам. Пока в венском театре «Одеон» шли «Венские процессы», во 2-м Западном окружном военном суде в Москве продолжалось рассмотрение «театрального дела» режиссера Евгении Беркович и драматурга Светланы Петрийчук, а в Красноярске начали судить художника Василия Слонова. Политический поворот, попавший в центр внимания «Московских процессов» 2013 года, превратился в вектор устойчивого развития.
0
75.00
