Много ли вы знаете футболистов, которые в интервью, причем абсолютно к месту, произносят словосочетания вроде «подушка безопасности»? 21-летний спартаковец Руслан Литвинов, окончивший школу с золотой медалью, — как раз из таких редчайших игроков. Я захотел пообщаться с ним, и глядя на его умную, стабильную игру на ключевых для команды позициях, и послушав несколько интервью даже в послематчевых микст-зонах. Литвинов и там, в частности, после финала Кубка России-2021/22 с «Динамо», отличался хорошей русской речью и искренностью.
Полтора часа разговора с этим парнем из Воронежа полностью подтвердили впечатление со стороны. Пообщавшись с таким молодым человеком, очень хочется, чтобы наша довольно примитивная, циничная и показушная футбольная реальность не засосала и не перемолола его. Сам Руслан уверен, что останется самим собой. Дай бог. Желаю ему, чтобы он еще и развивался, и напитывался новыми впечатлениями, общением с людьми, которые сделают его еще глубже. К футболистам далеко не всегда тянутся люди, которые им для развития действительно нужны, и выбрать правильный круг общения — тоже отдельное искусство, не менее важное, чем уметь принимать верные решения на поле. Но почему-то мне кажется, что с этим у Литвинова проблем быть не должно.
Мы беседовали до матча с «Зенитом», в котором Руслан из-за дисквалификации не участвовал. Но его мнение о встрече, ставшей для соперника спартаковцев золотой, от этого не становится менее интересным.
— С уверенностью могу сказать, что мы не заслужили такого обидного поражения с решающим голом в самой концовке. Да, мы совершали ошибки, но в целом матч смотрелся очень здорово. Моментами мы доминировали и по статистике лучше смотрелись. Но это футбол, и зачастую маленькие ошибки решают исход матча и всего сезона. Очень тяжело наблюдать за такими играми со стороны, хочется находиться вместе с командой и помогать ей на поле.
Может, в исходе матча и сыграли роль какие-то судейские недочеты. Но на них нельзя ссылаться и искать в этом отговорки. Ошибаются все, а мы должны думать о себе и продолжать работать по максимуму. Впереди нас ждут очень важные игры, и в них мы должны стараться добиться самых высоких мест, которых можно достичь в этом сезоне.
Шмаров, Медиалига, фанаты «Спартака»
— Меня приятно удивило, что ты не раз пересматривал золотой гол твоего земляка-воронежца Валерия Шмарова в ворота киевского «Динамо» в 1989 году. Я тогда был на трибуне, сорвал голос и неделю говорить не мог. Как ты о том голе узнал, кто тебе первый его показал?
— Когда я только начинал играть в футбол, Шмаров жил в Воронеже. Так совпало, что я попал именно в ту команду, которую он основал вместе с директором спортшколы. Поэтому частенько виделись, и мой папа с ним хорошо общается. Вместе с его сыном играли в команде — он на несколько лет младше. Папа, который сам мечтал играть за «Спартак», про него много рассказывал, в том числе и про этот гол. Говорил, что, наверное, это самый запоминающийся мяч для спартаковских болельщиков.
— И был абсолютно прав. А ты сам со Шмаровым по поводу этого гола никогда не говорил?
— Нет, в основном у нас общение по игре было. Он подсказывал, указывал на ошибки.
— А видел, как Шмаров забивал за «Спартак» на «Сантьяго Бернабеу» в победном четвертьфинале Кубка чемпионов с «Реалом»?
— Да, конечно! Мне папа лучшие его голы показывал. Я понимал, что он бывший футболист, известный игрок, но голы его я не видел. И папа однажды все мне показал, чтобы я понимал, кто передо мной стоит.
— Обалдел, когда увидел, что даже на «Бернабеу» забил?
— Это вообще для меня было шоком! Я с детства заядлый болельщик «Реала», и забить на «Сантьяго Бернабеу» — не представляю, какие это ощущения!
— Ты, болельщик «Реала», когда-нибудь был на «Бернабеу» сам?
— Сам не бывал. Но, конечно, хотелось бы.
— А сын Шмарова, с которым ты начинал заниматься футболом в Воронеже, сейчас где?
— Если не ошибаюсь, в Москве, учится. Недавно на Медиалиге виделись, он играет в ней.
— Знаю, что ты Медиалигой тоже увлекаешься.
— Нередко бываю на ее матчах, особенно когда хорошая погода. С удовольствием прихожу, потому что там играет очень много знакомых ребят, которые со мной вместе в спартаковской академии занимались. У кого не пошло в профессиональной сфере, перебрались сейчас туда.
— Болеешь в Медиалиге за команду Георгия Джикии и Александра Соболева?
— Конечно, за них! С самого начала я присутствовал почти на всех играх. Я молодой игрок и видел зарождение всей этой медийной истории, когда создавались 2Drots, «Амкал», смотрел их видеоролики. Вот сейчас появилась «Народная команда», но это, наверное, больше связано со «Спартаком». И болельщики ходят на их игры, и ребята там играют все из той же моей академии.
— Много?
— Да, очень много! В прошлый раз 8-9 человек насчитал.
— Я смотрел видео, где у вас перекличка с фанатами «Спартака» была, которые на первую команду теперь не ходят, а только туда.
— Да, нас пригласили на первую игру, на трибуну с фанатами заходили, перекличку устраивали. Все было очень интересно. Сразу ностальгия в душе, вспоминаю те игры, когда они были на трибунах «Спартака». Это совсем другие ощущения!
— Ты-то успел хотя бы это почувствовать, а более молодые ребята — вообще нет.
— Я в большей степени успел, когда только мячи подавал. Стоя за воротами, где основная трибуна наших активных болельщиков, все это слышишь и чувствуешь и самому хочется выйти на поле и как-то помочь команде. Это всегда подбадривает, гонит тебя вперед. Полный стадион — это непередаваемые ощущения!
— Сейчас трибуны совсем другие.
— Конечно! Сейчас те, кто ходит нас смотреть, стараются собраться покучнее за нашими воротами справа и все равно пытаются нас поддержать.
— Если возвращаться к Медиалиге, возможна ли в большом футболе такая же открытость?
— Учитывая, что сейчас надо всеми способами вернуть интерес к нашему футболу, думаю, что к этому все и придет. Сейчас стало гораздо больше и флеш-интервью, и комментариев после игр. Понимаешь, что вокруг тебя всегда будут камеры.
— Главное — нигде не проколоться. Недавно в микст-зоне Федор Смолов журналиста клоуном назвал, и разразился скандал. Надо извлекать уроки из этого.
— Конечно! Надо учиться у старших. И лучше учиться на чужих ошибках!
Пять просмотров в академии «Спартака», маска Промеса, квиз на знание спартаковской истории
— Шмаров никак не поспособствовал твоему отъезду в академию «Спартака»?
— Нет, он особой роли там не сыграл. Шмаров провел в Воронеже лет пять, и мне было около десяти лет, когда он уехал со своим сыном в Москву. В «Спартак» я попал благодаря тому, что со своей воронежской командой часто ездил по турнирам в разные города. Были на турнире Ефремова, играли со «Спартаком». Там меня заметили, поговорили с папой и предложили приехать на просмотр.
— Меня поразило, что ты пять раз проходил просмотр в академии. Почему так много? Ни разу ли не говорил себе, что — все, хватит?
— Нет. Для меня все равно было в радость приехать на неделю, сыграть с ребятами такого уровня. Совсем большая разница была с Воронежем. Приезжая в лучшую академию страны, понимаешь, что тут лучшие ребята со всех регионов. Для меня это было просто счастье! Меня больше волновал вопрос — когда еще раз позовут? А о том, что могут зачислить, даже мыслей изначально не было. В первый раз мне сразу сказали, что в интернат ребят моего возраста еще не заселяют. Я это все понимал, и мы с папой катались в течение года.
— О том, чтобы всей семьей в Москву переехать, речи не шло?
— На тот момент — нет, потому что у меня была младшая сестра, она ходила в детский сад, и мы понимали, что в Воронеже удобнее. Поэтому мне пришлось переезжать одному. Если честно, первое время было тяжеловато. Потом привык и спокойно ко всему относился.
— Ты за «Спартак» в детстве болел?
— Болел, конечно! Потому что у меня папа с детства болеет за «Спартак». У него детская мечта была попасть в «Спартак», но получилось ее осуществить у меня. Папа всегда смотрел их игры, следил за командой. И я тоже с ним смотрел, следил. По сути, с детства для меня другой команды не было.
— Как в спартаковской академии внушали веру в «Спартак», клубный патриотизм?
— Особо никто не внушал, но были разные мероприятия, встречи с ветеранами, поездка в спартаковский музей. Ты к этому привыкаешь и понимаешь, что это вся твоя жизнь. Мечтаешь попасть в первую команду, стараешься идти к этому.
— В музее что-то тебя потрясло?
— Очень много интересных экспонатов. Особенно формы разных времен, старые бутсы, мячи, количество наград.
— Ты знаешь, что та маска, которую ты в 15 лет передал с бровки Промесу в знаменитом чемпионском матче с «Ахматом», после которого на поле выбежала толпа болельщиков, теперь там?
— Конечно! Когда я только начал тренироваться с первой командой, Квинси вернулся в «Спартак», и буквально спустя неделю я рассказал ему эту историю, показал фото с маской — удалось тогда сделать скриншот с трансляции. Он был очень удивлен.
— Он к тебе с тех пор по-особому относится?
— Нет, это просто приятное воспоминание. Думаю, в тот момент он даже не задумывался, а сейчас вспоминает. И когда выкладывали пост об этом, он ко мне подошел и мы с ним тепло пообщались.
— Ты сам насколько хорошо историю «Спартака» знаешь? Например, кто лучший бомбардир клуба в истории?
— Если не ошибаюсь, Симонян.
— Правильный ответ! Сегодня Юрию Гаврилову 70 лет исполнилось, еще одному великому спартаковцу.
— Как раз его сын тоже был у нас в академии, и очень часто с его легендарным отцом виделись. Для нас было просто шоком, когда он приходил. Он всех вдохновлял своей игрой. Я слышал фразу: «Не знаешь, что делать с мячом, — отдай его Гаврилову!»
— А кто из детских и юношеских тренеров больше всего тебе дал для развития?
— Во-первых, конечно же, мой самый первый тренер Андрей Черноусов. Я ему на всю жизнь благодарен. И сейчас созваниваемся, общаемся. Человек был просто создан для этой работы. Он очень многое заложил и в меня, и в других ребят. У нас была очень сильная команда, при том, что мы не брали лучших игроков из региона, как сейчас это принято. Но он умел найти с каждым общий язык. Так сложилось, что у нас в команде целая династия Черноусовых была. Его отец, Юрий Ефимович, тоже был тренером, рассказывал какие-то истории, подсказывал на поле. Его два сына тоже сейчас тренируют. Приезжая в Воронеж, всегда посещаю их тренировки.
А в академии «Спартака» вспоминаю с теплотой обо всех тренерах, которые у меня были. Конечно, у всех бывают тяжелые ситуации и конфликты, но очень много приятных моментов, и я всем им благодарен. Но самую большую роль, думаю, сыграл первый тренер в академии, Алексей Лунин. Именно он меня туда взял. И в ситуации, когда что-то не получалось, он разговаривал с папой, объяснял, над чем работать, всегда верил в меня. Я держался в академии благодаря ему.
— Могли и отчислить?
— Были ситуации, когда я долго не играл. Ребят из интерната, которые долго не играют, с большой вероятностью отчисляют. Я понимал, что могу поехать обратно в Воронеж, но Алексей Леонидович всегда был на моей стороне. А я понимал, что надо работать, чтобы его не подвести.
Золотая медаль в школе, «Код да Винчи», психолог в академии
— Тебя тысячу раз спрашивали о золотой медали в школе, но все равно ситуация необычная для футболиста. Поэтому поставлю вопрос так: ты чувствуешь, что усердная учеба помогла тебе в жизни?
— Да, конечно! Уверен на сто процентов, что учеба напрямую связана с футболом. Если будешь развиваться во всех направлениях, то и в футболе у тебя будет быстрее работать голова. Это очень важно, особенно на высоком уровне. У нас в команде Даня Зорин тоже окончил школу с золотой медалью, и настолько приятно, что ребята стараются учиться! Я разговаривал с учителями в академии, они говорят, что гораздо больше стало ребят, которые хорошо учатся.
— Взял Зорина под опеку в команде?
— Не из-за этого, и не только его. Паша Мелешин, Зорин — ребята умные, интересные, с ними всегда приятно пообщаться.
— Ты рассказывал, что мама отвечала за твою учебу. Кто она по профессии?
— Мама сейчас — заместитель главного судебного пристава Воронежской области. Тоже окончила школу с золотой медалью. Учитывая, что я первый ребенок в семье, родители старались, наверное, выжать из меня по максимуму (смеется).
— Как сам думаешь — мог бы заняться чем-то другим, кроме футбола?
— Приходят такие мысли. Скорее всего, учился бы по экономическому направлению. Математика в школе мне хорошо давалась.
— Родители как-то контролировали твою учебу после отъезда в Москву? Знаю, говорили: если будешь плохо учиться, вернешься в Воронеж.
— Для меня, наверное, это была самая лучшая мотивация, ха-ха! Старались помогать. Бывало, что просил их делать какие-то рефераты, когда мне не хватало времени.
— В футбольных спецклассах учебе большого внимания не уделяют. С тебя спрашивали как с обычных школьников или скидки как футболисту делали? И если бы спрашивали жестко, ты бы все равно получил золотую медаль?
— Думаю, все равно бы получил. В тот момент, когда я сдавал ЕГЭ, условия получения золотой медали были немного усложнены, потому что мало было получить пятерки по всем предметам в аттестате — нужно было еще сдать русский язык и математику за 70 баллов. В том году надо было выбрать — сдаешь базовую математику или профильную. Профильная раза в два тяжелее, но я выбрал ее. И мне приходилось на час раньше приходить в школу, заниматься дополнительно с учителем. Поэтому думаю, что все равно бы справился.
— Почему ты поставил перед собой более сложную задачу?
— Я больше думал о том, как быть дальше, если буду поступать в институт. Если выбирать что-то значимое, то надо сдавать профильную. Это была для меня подушка безопасности.
— Русский язык на ЕГЭ ты сдал на 80 баллов. Это откуда у тебя? Книжки с детства читал?
— Решал все задания, с учителем оставался дополнительно. Сочинения поначалу тяжеловато давались, но со временем, когда много пишешь, тренируешься, становится легче. Особенно когда перед ЕГЭ усердно готовился. По сочинению в день писал, на госэкзамене даже не беспокоился. Жаль, сейчас реже читаю — в основном во время перелетов. А в 11-м классе очень много читал. Потому что в сочинениях ЕГЭ надо было приводить аргументы из книг.
— Что из последнего прочитанного больше всего впечатлило?
— «Код Да Винчи» Дэна Брауна. Я посмотрел фильм, который по книге снят, и захотелось прочитать. Книга гораздо интереснее оказалась! И так часто бывает. Наверное, это связано еще с нашим воображением. Ты начинаешь придумывать — как это было бы вживую, а фильм не раскрывает это полностью. Ремарк еще нравится. «Три товарища» давно уже читал, впечатлило!
— Пацаны в классе из-за твоей гонки за медалью тебя не травили, ботаном не называли?
— Нет. Со стороны это не выглядело так, что золотая медаль для меня — главная цель. Помимо этого, ведь и футбол был. Просто, когда приходил в школу, приходилось сидеть и усердно работать.
— Ты занимался в школе с теми же ребятами, с которыми в академии учился?
— Да. Получалось так, что мы с ребятами из интерната с утра шли на завтрак, потом перемещались в школу и уже оттуда возвращались на тренировку.
— Ты в школе насколько был покладистый, или при случае мог в лоб кому-то дать?
— Учитывая, что у нас был спецкласс, нельзя было сказать про покладистость. Бывали истории, когда я себя плохо вел. Но сразу старался найти общий язык, извиниться.
— Ты уехал из Воронежа в Москву в 14 лет. Считаешь, это нормальный возраст для расставания с родителями?
— У всех по-разному. Для меня первые два месяца были очень тяжелыми. Не мог часто уснуть, мысли всякие в голове вертелись. А потом уже привык, и такое ощущение появилось, что я всю жизнь так живу. Но были ребята, которые не могли себя перебороть. Для этого у нас в академии работал психолог, который первое время общался с нами. Говорил, что мы должны понимать: если хотим связать свою жизнь с футболом, то придется проходить через различные трудности. Расставание с родителями — первая большая трудность.
Шутник Бальде, полиглот Мартинс, иностранные языки, отъезд в Европу
— У большинства футболистов, вышедших из небогатых семей, есть культ дорогих тачек, шмоток. Ты уверен, что не поддашься этому?
— Уверен. Понимаю, что никому ничего не докажешь, — но все, выставленное напоказ, не имеет смысла. Тут играет роль воспитание родителей. И сейчас, когда я с ними общаюсь, они мне всегда говорят, что надо ценить то, что у тебя есть. Не надо ни перед кем красоваться.
— Где ты хранишь школьную золотую медаль? И что для тебя на данный момент важнее — эта медаль или медаль за выигрыш Кубка России?
— Для меня как футболиста важнее медаль за Кубок. Это были непередаваемые эмоции! Учитывая, что «Спартак» долгое время ничего не выигрывал. И это был первый сезон, когда я часто выходил на поле. Пересматривая видеоролики с финала, когда все пели после финального свистка песню МакSим, мурашки по коже.
Школьная золотая медаль хранится в Воронеже. Иногда, когда пересматриваю старые фотографии, натыкаюсь на нее, и сразу воспоминания накатывают. А медаль за Кубок — здесь, у меня.
— Я всегда удивлялся, как песня МакSим, в общем-то попса, стала гимном спартаковских болельщиков.
— Был какой-то выездной матч, и в перерыве включили эту песню. И спартаковские болельщики начали подпевать. Всем очень понравилось, и сейчас эта песня олицетворяет «Спартак».
— Вы в раздевалке ее тоже включаете?
— Конечно! Особенно после финала Кубка!
— Кто в раздевалке ответственный за музыку?
— По-разному. Обычно либо Даня Хлусевич либо Кейта Бальде.
— Слышал, что Бальде в коллектив вообще здорово вписался. Со всеми ребятами хороший контакт.
— Очень контактный парень! Постоянно шутит, подбадривает.
— Кто еще из иностранцев такого же типа?
— До этого был Самюэль Жиго, с которым мы поддерживаем контакт в соцсетях, когда он там что-то выкладывает. Все по чуть-чуть сейчас. Крис Мартинс уже очень хорошо разговаривает на русском. Он полиглот, шесть или семь языков в совершенстве. Буквально через полгода после его приезда была смешная история. Был у нас командный ужин в Тарасовке, на столе стояла курица, и она закончилась. Он повернулся к повару и на чистом русском спрашивает: «А курица есть еще?» Все были очень удивлены.
— В «Спартак» пришли новички Тавареш, Дуарте. Они совсем еще по-русски не понимают, даже подсказок? Сильно ли это мешает на поле?
— Тавареш уже много что понимает на русском. Если говоришь ему «право», «лево» — он понимает. Алексису Дуарте это сложнее дается, есть языковой барьер, так как он не знает не только русского, но и английского языка. Как я слышал, у него сейчас есть учитель, который занимается с ним английским, а мы как можно быстрее стараемся ему помочь в этом плане.
— Когда в матче с «Краснодаром» Батчи на фланге убегает от Дуарте, а тот встает и смотрит, как соперник забивает гол, неужели вы ему не предъявляете за это? В былые времена ему бы по полной, думаю, прилетело.
— В былые времена, возможно, прилетело бы. Но с Алексисом, думаю, поговорили игроки постарше — Квинси, Георгий.
— А Тавареш говорит на английском, да? То есть он такой международный парень?
— Да, он знает английский, португальский.
— Как у тебя с иностранными языками?
— Английский хорошо знаю. По крайней мере, разговор поддержать могу. С легионерами стараюсь на английском общаться, это для меня хорошая практика. В планах еще несколько языков изучить. Очень хочу испанский или французский.
— Вы играли в юношеской сборной с Никитой Иосифовым, который совсем молодым уехал в Испанию. Как-то поддерживаете контакт? Как тебе его путь?
— Молодец, что пошел на этот шаг. Мы с ним вместе играли еще и в академии, много общались тогда, и он мне рассказывал свою историю. Очень надеюсь, что у него в Испании все получится. Сейчас он гораздо меньше играет, чем раньше, но такова доля футболиста.
— Ты бы мог таким путем пойти?
— Если бы были какие-то предложения, то может быть, и задумался бы.
— Если бы тебе предложили на выбор всю карьеру в «Спартаке» провести или большую часть за границей, что бы ты выбрал? Если второе, то какую страну, какой клуб?
— Очень тяжелый вопрос. Сейчас для меня «Спартак» — это все. Это клуб, за который я болел с детства. Учитывая все сложности, которые у нас сейчас присутствуют с переездом в Европу, трудно думать о втором варианте. Но, наверное, у каждого футболиста есть мечта поиграть в сильнейшем чемпионате. Я слежу за английским чемпионатом, за испанским. Вижу, на каком уровне люди играют. Надеюсь, что все наладится и возможности переехать в Европу появятся.
— За кого-то, кроме «Реала», болеешь сейчас?
— За многими слежу, но еще импонирует «Ливерпуль». Сейчас, правда, не лучшие времена у них. Понятно, что «Манчестер Сити» вне конкуренции, Пеп Гвардиола — гений своего дела. Недавняя их игра с «Арсеналом» — просто фантастика! Тренер дал установку, и настолько все легко выглядит, учитывая, что «Арсенал» тоже борется за чемпионство. У «Сити» сейчас просто невероятная форма!
— Допустим, летом тебя позовут в один из ведущих турецких клубов. Как ты отреагируешь?
— Мне кажется, Турцию можно рассматривать только как отправную точку в Европу. А так — не знаю. Нужно разбираться, смотреть. Особо не слежу за их чемпионатом. Если будет предложение, то будем думать.
Победы над «Наполи», изгнание из еврокубков, сборная, судьи
— Ты переподписал контракт со «Спартаком» до лета 26-го. Все ли устраивает? Как относишься к тому, что нет еврокубков?
— Относительно контракта — я никогда не гнался за деньгами, не хотел никаких конфликтов с клубом. Большое спасибо за то, что предложили, значит, мне доверяют. И сделаю все от себя зависящее, чтобы оправдать это доверие.
Без еврокубков, конечно, тяжело. Особенно обидно, когда мы вышли из «группы смерти» — дважды обыграли «Наполи», который в тот момент шел без поражений в Серии А, оказались выше «Лестера». То, что не дали сыграть с «Лейпцигом» в плей-офф, для нас стало очень тяжелой ситуацией.
Какое-то опустошение в команде было. Такая возможность сыграть в плей-офф Лиги Европы! Особенно учитывая, что в нас практически никто не верил после жеребьевки группового этапа. Была сенсация, когда мы заняли первое место, и все только и ждали матча с «Лейпцигом», встречи с Доменико Тедеско, с которым мы очень тепло попрощались...
— Когда сейчас смотришь, как «Наполи» с тем же самым тренером выиграл Серию А, веришь, что вам их удалось обыграть дважды, пусть и немного в другом составе?
— Часто вспоминаю эти игры. Это правда какая-то сказка была! Мы пропускаем гол на первых секундах в Неаполе, а потом так все заканчивается. Перед игрой я не до конца понимал, что вокруг меня происходит. До этого сыграл за первую команду буквально две-три игры. Когда в подтрибунке рядом со мной стоят Кулибали, Инсинье... Игроки, против которых я только в Play Station играл. Я просто был в шоке! А после игры, выиграв у них 3:2, радость нахлынула. И уверенность появилась. Для нас это была игра года.
— После московского матча был конфликт между Лучано Спаллетти и Руем Виторией, которому итальянец отказался пожать руку. Это при тебе прямо происходило?
— Этого не видел. Но когда мы играли в Неаполе, Спаллетти выкрикивал, что увидимся в Москве. Он был чем-то недоволен.
— Мог себе представить, что Хвича там так заиграет?
— Искренне за него переживал, когда он туда переходил. Очень высокая конкуренция — а человек после нескольких месяцев в чемпионате Грузии переходит в «Наполи» и просто разрывает всех! Сейчас, наверное, очередь за ним выстроилась, все хотят его приобрести. Очень рад за него.
— Как ты думаешь, это говорит о том, что и другие ребята из российской премьер-лиги могут таким же путем пойти? Или это одиночный случай?
— Думаю, все возможно, если стараться. У нас Миранчук в Серии А играет, забивает и отдает голевые. Как и Саша Головин в «Монако». Они для меня — примеры.
— Ты бы мог сейчас с ними увидеться, если бы Россия не отказалась играть на чемпионате Центральной Азии. Как отнесся к отказу — с облегчением, что не придется играть в +40?
— За сборную всегда хочется играть. Для меня это многое значит. С самого детства ты мечтаешь попасть в сборную. Если вызовут, то с удовольствием поеду.
— Когда «Спартак» с «Ростовом» играл, Карпин спартаковских сборников перед игрой как-то подначивал?
— Нет, до игры мы не виделись. А после я видел, что он пошел выяснять отношения с судьями, а потом ушел в подтрибунку.
— Как ты расцениваешь ситуацию с судейством? Перебрал «Ростов» в эмоциях?
— У нас тоже много матчей было в этом сезоне, когда эмоции выплескивались наружу. Все понимают, после игры это бывает, а потом успокоишься. Все ошибаются — и футболисты, и судьи.
— Был случай, когда ты судью обматерил?
— Нет. Это же карается сразу красной карточкой. Считаю, что это вообще непозволительно.
Криштиану, важность «Спартака-2», Каттани и Эшуорт, защита и опорная зона
— Ты с детства фанат Криштиану Роналду. Можешь объяснить, чем он для тебя тогда показался лучше Лео Месси? И бывали ли зарубы в академии на эту тему?
— В детском возрасте такие зарубы всегда случаются. Сейчас осознаю, что Месси тоже величайший игрок, и это счастье — видеть всю их с Криштиану карьеру. Как они начинали и как уже заканчивают. А в тот момент я понимал, что Криштиану Роналду за счет работы достиг таких высот, каких Месси — за счет таланта. Любой талант без усердной работы ничего не значит. Папа всегда мне это говорил, но раньше я не придавал этому значения. А когда видишь это наяву, то все сразу понимаешь. Всегда пытался играть в таких бутсах, как у него. Конечно, повторял его празднования, это обязательная программа!
— Как воспринял его интервью Пирсу Моргану, разрыв контракта с «МЮ», отъезд в Саудовскую Аравию?
— Не мне судить Криштиану Роналду, человека, который достиг таких высот!
— Помимо того, что в детстве ты повторял празднования Криштиану, в Воронеже ты занимался с ребятами на год-два старше. Помогло ли это? Как и то, что до академии был нападающим?
— То, что я занимался с ребятами постарше, очень помогло. Это было как раз в том возрасте, когда все крепчают, и занимаясь с ними, нужно быстрее работать с мячом. А по поводу нападающего — из каждой позиции надо выносить какие-то плюсы. Как игрок оборонительного плана я понимаю, как может повести себя нападающий. Универсальность только в плюс может сыграть.
— Какой момент в подростковом возрасте ты назвал бы для себя ключевым, когда для тебя не стояло больше вопроса — хочешь быть футболистом или нет?
— Понятно, что в детстве ты еще не можешь осознавать все в полной мере. Я думал только о футболе, мечтал стать великим футболистом. А уже когда переехал в «Спартак», один, без родителей, — осознал, что это моя жизнь, и я должен бороться, биться, идти до конца.
— В каком возрасте ты в себя поверил и понял, что должен заиграть на уровне РПЛ?
— Когда мне было лет 18, и я играл в «Спартаке-2». Тогда меня уже подключали к первой команде, начал набираться опыта у ребят постарше, у наших ветеранов.
— Кто из ветеранов помог больше всего?
— На тот момент считались ветеранами Артем Геннадьевич Ребров и Андрей Олегович Ещенко. Они в основном подсказывали, что делать, особенно Андрей Олегович. И все это — со свойственным ему юмором. Одну шутку даже не могу вспомнить — там вообще все строилось на юморе!
— Много ли тебе дала «двойка», сгладила ли переход из юношеского футбола во взрослый? И как ты отнесся к тому, что вторую команду в «Спартаке» закрыли?
— Конечно, очень много дала. Потому что после молодежной команды ты в «двойке» уже начинаешь играть со взрослыми мужиками, которые бьются за результат, закрываются, забив гол, делают все возможное, чтобы выиграть. На молодежном уровне все ребята пытаются себя проявить, там больше играют роль индивидуальные качества, в отличие от взрослого футбола, где играют на команду. Совсем другая борьба, совсем другие скорости, гораздо тяжелее работать с мячом в центре, потому что постоянно находишься под прессингом.
Думаю, именно «Спартак-2» сыграл большую роль для моего перехода во взрослый футбол. Я долго тренировался с первой командой, но практики в ней поначалу было мало. Понимал, что надо играть как можно чаще, и как раз был «Спартак-2», где можно было эту практику получать и выкладываться по максимуму. Когда играешь, то находишься в игровом тонусе и намного увереннее себя чувствуешь. И переход в первую команду тогда получается гораздо более гладким.
Был расстроен из-за новости о закрытии «двойки», поскольку понимаю, что сейчас ребятам из молодежной команды, переходящим в первую команду, будет непросто перестроиться, привыкнуть, на это нужно время. Надеюсь, что «двойку» вернут.
— В прошлом году у клуба поменялся хозяин. Что-то для команды это изменило?
— Если честно, нас никакие изменения не коснулись, просто знаем, что руководство поменялось, и все.
— Также поменялся спортивный директор, вместо Луки Каттани назначили Пола Эшуорта. Так понимаю, это два очень разных человека. В чем это выражалось?
— Лука постоянно контактировал с футболистами, присутствовал почти на всех тренировках. Мне уже казалось, что он как тренер с нами. Пол делает все строго по своей работе. Это не означает, что он с нами не разговаривает — когда он приезжает, то всегда старается с кем-то пообщаться. Но как личности они совсем разные. Лука — очень активный, коммуникабельный, со всеми общался, истории какие-то рассказывал. При этом он всегда держал какую-то грань, понимал, когда дальше заходить нельзя, поэтому тренеры, думаю, хорошо относились к его активности.
— Лично тебе его активность и общительность как-то помогли?
— Да. Он частенько любил поговорить по поводу ментальности, говорил, что нужно верить в себя, продвигаться, несмотря ни на какие трудности. Лука был как психолог, и его слова западали в душу.
— Применительно к тебе постоянно обсуждают тему: опорная зона или центр обороны? Мне кажется, что в игре «Спартака» гораздо больше баланса, когда ты играешь в середине поля, ты там нужнее. А каковы твои внутренние ощущения?
— В опорной зоне гораздо интереснее играть, ты чаще находишься с мячом, продвигаешь его вперед. Позиция центрального защитника всегда от тебя требует более сдержанной игры. Но не я же выбираю свою позицию, а тренер. Он знает, где я буду важнее для команды, понимает сильные и слабые стороны соперника, что требуется команде.
— Насколько легко тебе из матча в матч менять позицию? Тебе было бы комфортнее, если бы все время играл на одном месте?
— В основном, когда после игры начинается недельный цикл, я сразу понимаю, на какой позиции буду играть. Например, если поставят в полузащиту, я буду тренироваться в этой роли всю неделю, за это время успею привыкнуть к этой позиции, вспомнить какие-то детали.
— Мне кажется, у вас налаживаются классные взаимодействия с Данилом Пруцевым, вы — как спартаковские Хави и Иньеста.
— С такими игроками нас еще никто не сравнивал, ха-ха!
«Зенит», Глушаков, спокойствие Руя Витории и эмоции Ваноли
— Есть мнение, что сейчас в раздевалке «Спартака» нет таких жестких лидеров, которые могут потребовать с молодых. Согласен? Кто, например, тебе может «напихать»?
- У нас, конечно, есть лидеры, которые постарше и давно в команде: Георгий Джикия, Квинси Промес, Роман Зобнин. Они могут спросить за ошибки, подбодрить, поговорить.
— Но те же Зобнин и Джикия вне поля представляются людьми добрыми и мягкими.
— Тут уже не играет роли, какой человек за пределами поля. Во время игры, в перерыве, когда что-то не так, эмоции могут вспыхнуть. Думаю, так во всех командах. Но, конечно, Георгий и Роман в жизни очень добрые и хорошие люди.
— «Зенит» уже чемпион пять лет подряд. Это все потому, что у него денег намного больше, чем у других клубов, и огромный административный ресурс?
— Нет-нет, это, я считаю, отговорки. Думаю, что у нас состав такой же сильный, и если выкладываться по полной, то все получится. У «Зенита» уже есть уверенность, что у них нет никаких конкурентов, и они победят, но на самом деле все возможно. Главное — верить в себя и двигаться вперед.
— Ты застал на поле капитана последнего на сегодня чемпионского «Спартака» Дениса Глушакова. Когда их с Ещенко сослали в молодежку за лайк, ты вместо Глушакова вышел на замену.
— Да, все верно. Помню, как Глушаков с Ещенко пришли на нашу тренировку. Для нас это было счастьем, потому что Денис Борисович — капитан; Андрей Олегович — опытный защитник. Мы понимали, что перед нами очень высококлассные игроки, нужно успеть перенять от них всего как можно больше, постараться чему поучиться. И Глушаков общался со всеми, он очень открытый человек. Подсказывал на тренировках, все всегда его слушали. Даже тренеры общались с ним, спрашивали что-то, пользовались какими-то его советами.
— Ты успел в первой команде поработать с четырьмя главными тренерами — Доменико Тедеско, Руем Виторией, Паоло Ваноли и Гильермо Абаскалем. Кто из них склонен к самому жесткому «пихачу»?
— Самым эмоциональным был Ваноли, он мог накричать как следует. Но все все прекрасно понимали. Осознавали, что это необходимость.
— Как охарактеризуешь каждого из этой четверки?
— Тедеско был очень эмоциональным тренером, а Руй Витория наоборот — очень спокойным, общительным, добрым. Я заряжался позитивной энергией после любого общения с ним.
Вспоминаю свой дебют с ЦСКА. Перед этой игрой он несколько раз со мной разговаривал в очень спокойной манере. Эти разговоры, думаю, повлияли на то, чтобы я успокоился и не волновался. Он говорил, что в «Бенфике» постоянно выходят играть футболисты, которым по 18-19 лет, и проявляют себя достойно. Говорил, что это мой шанс, что я тренируюсь, стараюсь для этого.
Ваноли в общении с командой был эмоциональным, но любил и спокойно пообщаться наедине...
— Ваноли, сказал, что ты его удивил своим неизменным настроем. У тебя не бывает перепадов настроения?
— Понятное дело, что у каждого человека они есть, но когда дело доходит до игры — ты должен выходить и побеждать. И ничто не должно помешать этому. Когда ты играешь за команду, никого не должно волновать, что у тебя происходит за пределами поля и какое у тебя настроение.
— Абаскаль?
— Его манера коммуникации находится посередине между Тедеско и Руем Виторией. Он может и накричать, и спокойно поговорить, но все в подходящие для этого моменты.
— Можешь вспомнить пример, когда Абаскаль завел вас в перерыве или, может быть, до матча?
— Игра с «Крыльями Советов», когда после первого тайма была ничья и в перерыве в раздевалке был разговор на повышенных тонах. Абаскаль был очень заведен. В итоге мы победили — 5:2, и, конечно, этот разговор сыграл свою роль. Тренер должен понимать, когда нужно накричать, когда нужно подбодрить, похвалить. И он это чувствует.
— Тебя удивило, что после выхода из группы Лиги Европы Руя сразу уволили? Или его действительно не все понимали в команде?
-Да, меня это удивило, было обидно. Но не мы принимали решение, все решали сверху, и ничего с этим не поделаешь. Наше дело — играть и работать на полную при любом тренере.
— Через неделю после финала Кубка вы узнали, что Ваноли больше не будет главным тренером «Спартака». Было ли это для тебя неожиданностью? Списывались ли вы потом?
— Когда мы узнали об этой новости, сразу списались с ним. Обменялись теплыми словами, поблагодарили тренерский штаб за работу. Я, конечно, слежу за «Венецией», смотрю некоторые обзоры, рад за их подъем в таблице Серии В.
— Про Абаскаля не спрашиваю, но с кем из трех предыдущих тренеров тебе было более комфортно?
— Каждый хорошо ко мне относился, со всеми общение было комфортным. Не было такого ощущения, что я кому-то из них не нужен.
— Ты можешь поспорить с тренерами по их оценке твоей игры?
— Думаю, никто не может спорить и выяснять отношения с тренером. Это непозволительно никакому игроку, сколько бы ему ни было лет.
Ужин с Романцевым, 68-й номер, пенальти в финале Кубка, ВАР, любимый комментатор
— Успел ли познакомиться с Олегом Романцевым? Они с Георгием Ярцевым и другими ветеранами «Спартака» приезжали в Тарасовку перед финалом Кубка. Чем их приезд запомнился?
— Это была очень теплая встреча. У нас был общий ужин. Посидели, пообщались, они (ветераны) рассказывали разные истории про свои важные матчи. Подбадривали нас, желали удачи. Перед финалом это была очень нужная встреча, то, что надо. Персонального общения практически не было, но я сидел и слушал их истории с открытым ртом!
— Для тебя Романцев — абсолютная легенда?
— Конечно! Нам в академии постоянно показывали много архивных видеороликов про него, рассказывали огромное количество историй. Поэтому сидеть с таким человеком за одним столом, ужинать — это просто непередаваемые эмоции.
— Если бы выдалась возможность поговорить с Олегом Ивановичем один на один, что бы ты у него спросил?
— Думаю, таких людей лучше просто слушать. Если они тебе что-то подсказывают, указывают на ошибки, дают советы, то нужно просто прислушиваться и пытаться сделать так, как они говорят!
— Недавно ты забил «Уралу» гол в абсолютно романцевском стиле. В одно касание ты обыгрался с Зиньковским, потом с Промесом, затем Мартинсом, а потом точно пробил. Какие эмоции были от того гола?
— Получил настоящее эстетическое удовольствие, очень красивый гол получился.
— Откуда появился твой 68-й номер? И не собираешься ли теперь поменять его на более «основной»?
— Когда я переходил из академии в молодежную команду, нам говорили, какие номера свободные. Я хотел выбрать 36-й, номер воронежского региона. Но он оказался занят, поэтому взял второй вариант — 68-й, номер Тамбовской области, откуда все мои родственники. На летних сборах думал насчет шестого номера. Сыграл пару товарищеских матчей под этим номером, и как-то не задалось: не забил пенальти, допустил результативную ошибку. Поэтому вернул все на свои места и пока не планирую ничего менять.
— Каково тебе было играть на полностью забитых болельщиками «Лужниках», с большинством спартаковских фанатов на стадионе? Тебя это не вдавило в землю?
— В землю точно не вдавило. Наоборот — только эмоциональный подъем был. Выходя на разминку, видишь, что весь стадион красно-белый, и понимаешь, что вот она — команда, которую все любят, и ты в ней играешь. Непередаваемые эмоции, сумасшедшая поддержка. Любое твое удачное действие сопровождается аплодисментами — это просто вау. Как же хочется, чтобы это вернулось...
— Вы же с парнями из академии ходили на матч Лиги чемпионов «Спартак» — «Севилья», который 5:1 закончился. Помнишь свои эмоции, 16-летнего парня?
— Да, особенно как перед матчем играл гимн Лиги чемпионов, и мы с ребятами просто стояли и орали его. Тогда еще сильнее понял, к чему мне нужно стремиться!
— Поэтому сейчас не стоит торопиться с переходом в Азию? Там уже не будет этого гимна.
— Конечно, хотелось бы, чтобы все было как раньше, когда была Лига чемпионов, Лига Европы, где можно было проявить себя и заинтересовать клубы-гранды. Но как будет — так будет. Нужно показывать все, что умеешь, в любых условиях, которые не ты выбираешь.
— Момент в концовке финала Кубка стал для тебя самым волнительным в карьере: твой фол на Романе Евгеньеве и не реализованный Даниилом Фоминым пенальти. Мог ли ты в том эпизоде что-то сделать иначе?
— Я анализировал эту ситуацию. И понимаю, что не мог сделать иначе, поскольку это обычная биомеханика человека. Невозможно выпрыгивать с места без движения локтей. Но для меня в тот момент все перевернулось. В ушах звон, в глазах все потемнело, когда Фомин поставил мяч на точку. Я не понимал, что будет дальше, что произойдет, если он сейчас забьет. Нереально переживал. После незабитого пенальти сразу полились слезы, слезы счастья. Какая-то сказка получилась.
— Ты когда-нибудь плакал во время или после игры, кроме момента после пенальти Фомина?
— Нет, никогда больше не доводилось.
— Ты смотрел, как он бьет, или отвернулся?
— Смотрел. Я стоял прямо за ним, и у меня даже мысли не было побежать на добивание, если бы Саша Максименко отбил — так был подавлен. Мы ведем 2:1, последняя минута матча, для «Спартака» финал Кубка — единственное, что могло спасти тот сезон в юбилейный год... Я в раздевалке пытался извиниться, но меня все прервали, начали говорить: «Все, успокойся, заканчивай!» — начали праздновать. Хороший бы сюжет фильма получился!
— И после никто не упрекал в ошибке — мол, нужно быть осторожнее?
— Нет, ребята просто смеялись, подкалывали, говорили: «Ты хотел, чтобы стадион испытал немного другие эмоции, да?» Сейчас можно шутить на эту тему, а в тот момент было совсем не до шуток.
— Тебя бесят эти «телевизионные пенальти»? Как ты к ВАР относишься?
— Я уже привык к этой системе, она есть во всех чемпионатах. В судейской сидят такие же люди, как и мы, способные ошибаться. За короткое время им нужно принять спорное решение, часто бывают неоднозначные моменты. И независимо от того, какое решение примут судьи, одна из сторон всегда будет против.
Понятно, хотелось бы, чтобы судьи больше давали играть. Если смотреть на топ-чемпионаты, то можно увидеть, что там совсем другой уровень борьбы, и если свистится фол — то фол реально жесткий. Может, и у нас к этому придет.
— Есть у тебя самый уважаемый и неуважаемый судья?
— Ко всем уважительно отношусь. Понимаю, какая это тяжелая работа. Ей даже во дворе тяжело заниматься, что тут о премьер-лиге говорить!
— А мог бы представить себя в роли комментатора?
— Если попрактиковаться — может, со временем что-нибудь и получилось бы. Но для этого нужно столько знать про каждую команду и игрока, чтобы заинтересовать зрителя!
— А есть любимый комментатор?
— Думаю, Константин Генич. Он часто комментирует наши матчи, и, когда их пересматриваю, слушаю, что он говорит. Это довольно интересно. Чувствуется, что он сам профессионально играл в футбол, и в то же время болельщика умеет заинтересовать. Мне нравятся эмоциональные комментаторы, с ними просмотр матча становится куда более динамичным и интересным.
— Вот приходит новый тренер, ему 33 года, он почти неизвестен. От чего зависит отношение игроков к нему? Чем Абаскаль вас «купил»?
— Все зависит от тренировочного процесса, поведения, того, как он до нас все каждый день доносит. Между игроками и тренерским штабом была и есть гармония. Еще на летних сборах было очень много командных мероприятий, разные веселые игры. Гильермо делал все, чтобы команда сплотилась.
— Как вы его за глаза называете? Рыжим?
— Нет, ха-ха. Просто Гильермо или Абаскаль.
— Когда он только пришел, ты проводил параллель между ним и Тедеско. Теперь различия уже заметнее?
— Они в любом случае не огромны. Может, в силу возраста — оба тренеры молодые, амбициозные, эмоциональные. Думаю, они одного типа.
— Куда весной у «Спартака» пропал осенний баланс? Почему стали намного больше пропускать?
— Тяжело об этом говорить, потому что и сами до конца не понимаем, что случилось. Вроде все делаем как раньше, выкладываемся по максимуму — а результат другой. В оставшихся играх нужно сделать все, чтобы вернуть ту уверенность.
— Сейчас главная задача — не выпасть из тройки призеров?
— Да. И набрать максимум очков. Это футбол, тут в одну секунду может все поменяться. И от того, как мы будем играть сейчас, в конце сезона, может зависеть то, что произойдет с командой потом. Все зависит от нас.
— В Жигулевске Джикия обиделся на моего коллегу, который сказал, что «Спартак» деградирует. А какое слово ты бы применил после того же матча с «Акроном»?
— (Задумывается) Это была для нас большая трагедия. Все понимали, что надо выигрывать Кубок. Матч с «Акроном» — наша ошибка, и все это понимают.
ЧМ-2018 смотрел в деревне Шапкино. Там все сходили с ума!
— Ты рассказывал, что отпуск предпочитаешь проводить в деревне Шапкино. Что тебе там нравится?
— Умиротворение, спокойствие. Речка, баня, природа, свежий воздух. Вокруг тебя нет городской суеты. Зимой был там недели полторы-две. Между деревней и какими-нибудь Мальдивами, конечно, выберу деревню! Не очень люблю длинные перелеты. Проще доехать четыре часа от Воронежа до деревни, чем куда-то лететь. Там тоже можно полежать на пляжике, позагорать. Да, немножко другие условия отдыха, но я привык к ним с самого детства!
— Ты никогда не играл за «Факел». Как тебе воронежские болельщики, в которых в этом сезоне влюбилась вся Россия?
— Всегда знал, что они такие. Когда играл за «Спартак-2», и мы приезжали в Воронеж, приходило очень много болельщиков. Очень рад, что «Факел» в премьер-лиге, потому что Воронеж — футбольный город. Все люди переживают за команду и интересуются ею. Сейчас я счастлив, что у них есть возможность увидеть все команды РПЛ. Верю, что «Факел» в ней останется.
— Хочешь в конце карьеры поиграть в родном городе?
— Пока рано загадывать, ха-ха.
— Ты уже провел несколько матчей за сборную России, тебя даже признали лучшим игроком встречи с Узбекистаном. Насколько интересно играть, когда только товарищеские матчи?
— Интересно или нет — говорить об этом нет смысла, потому что это матчи за сборную. Очень мало игроков, которые получают такую возможность. Для любого молодого игрока, первый раз приезжающего в сборную, это что-то незабываемое. Да и нельзя сказать, что уровень матчей низкий — с тем же Ираном был очень непростой матч. Там есть ребята, которые играют в топ-чемпионатах Европы, — тот же нападающий Тареми, и я был очень удивлен, насколько тяжело против него. Я играл на позиции центрального защитника, и любые его открывания создавали много проблем. Человек выступает за «Порту», забивает по двадцать мячей за сезон, и вблизи он оказался просто великолепен. Расцениваю игру против него как хороший опыт. Где еще сейчас можно сыграть против основного нападающего такого клуба? Надо от всех игр брать по максимуму.
— Не задавал себе вопрос: за что же нашему поколению так не повезло, что мы нигде не играем?
— Понятно, очень обидно, что сейчас нет возможности играть с топ-сборными и топ-клубами Европы. Но как есть — так есть. Надо в любой игре набираться опыта, который потом обязательно пригодится. И в любых обстоятельствах стараться прогрессировать.
— Как у тебя сейчас амбиции и цели?
— Сейчас все поменялось, учитывая все сложности. Но хотелось бы и к чемпионству прийти со «Спартаком», и, если все наладится, поиграть в еврокубках.
— Кем видишь себя лет через двадцать?
— Так, мне будет 41... Наверное, хорошим тренером, ха-ха! Если получится, конечно. Уже сейчас задумываюсь об этом. Сейчас не представляю себе жизнь без футбола — и после карьеры игрока, думаю, это единственная возможность быть поближе к футбольному полю.
— Чего надо достичь в карьере, чтобы, когда она будет заканчиваться, сказать себе, что она удалась?
— Чемпионство со «Спартаком» в премьер-лиге. Еще несколько побед в Кубке. Если получится — сыграть в топ-чемпионатах, в клубах-грандах. Обязательно поучаствовать в чемпионатах мира и Европы. Если все это сбудется — тогда карьера точно удастся!
— А ты был на матчах ЧМ-2018?
— У нас в тот момент был отпуск, и я смотрел весь чемпионат в той самой деревне Шапкино, о которой рассказывал. Там с ума все сходили, особенно когда наша сборная проходила одного соперника за другим и дошла до четвертьфинала, до Хорватии. Разговоры были только об этом. Заходишь за продуктами в магазин, все друг другу: «А вы видели, как мы испанцев прошли?» В тот момент вся страна говорила о футболе, это был настоящий праздник. Понятно, что на домашнем чемпионате мира я не сыграю, но хочется, чтобы о нас однажды люди говорили с такими же эмоциями, как о ребятах, которые там играли.
0
10.00
