Свой первый танк молодой лейтенант Алексей Волошин подбил в июле 1942-го. Впереди будут Сталинград, Курская дуга, форсирование Днепра, два ранения. В сентябре 1943-го, после освобождения Чернигова, его представят к Звезде Героя; за 3 суток артбатарея под командованием Волошина сожгла тогда 24 немецких танка.
Сейчас Алексею Прохоровичу — 96. Он по-прежнему в здравом уме, твердой памяти; единственное — все труднее ходить, сказываются фронтовые раны.
Но полковник Волошин — не только Герой Советского Союза. Он — единственный из живущих в Евразии кавалер высшей офицерской награды США — медали «Серебряная звезда». От имени президента Рузвельта ее вручили Волошину осенью 1944-го за беспримерное мужество и героизм.
В присутствии такого человека, как Волошин, даже самому ярому русофобу надлежит вставать — не важно, будь он правосек, прибалтийский националист или лично Михаил Саакашвили. Потому что на советского Героя наплевать им можно легко и с большим удовольствием, но на высшую американскую награду — извините; в Вашингтоне не поймут.
Это вообще большая проблема, как подобной публике относиться к полковнику Волошину. Да, с одной стороны, он кавалер «Серебряной звезды», отмеченный лично президентом США. Зато с другой — ветеран войск НКВД. Почти вся фронтовая биография Волошина прошла в легендарной 10-й дивизии НКВД, переформированной затем в 181-ю.
Так уж повелось много лет: все, что связано с этой аббревиатурой, непременно воспринимается у нас со знаком минус. Принадлежность к НКВД — само по себе уже звучит как приговор, а любые попытки разрушить этот пропагандистский миф наталкиваются на жесточайшее сопротивление.
Совсем недавно я испытал это на себе, едва в комментариях журналистам коснулся темы подвига войск НКВД в годы войны.
Целый шквал желчи, ненависти и троллинга обрушился на мою бедную голову. Меня обвиняли в прославлении палачей, поминали про заградотряды и депортации народов; вплоть до того, что я обидел настоящих ветеранов-фронтовиков, принизив-де их заслуги…
По-моему, только в России история в первую очередь — это политика, а лишь затем уже наука. Оценки различных исторических эпох, событий, фигур сплошь и рядом зависят у нас не от реалий, а от остроты политического момента; вряд ли, например, дискуссия про 28 героев-панфиловцев разгорелась бы столь остро, не стань ее главным объектом министр Мединский. (Точно как писал Довлатов: если Евтушенко против колхозов, то я — за.)
Тем, кто считает подвиг панфиловцев продукцией советского агитпропа, четыре эти буквы ненавистны тем более. И не важно, что в состав НКВД входили и милиция, и пожарные, и пограничники. (Между прочим, Жеглов с Шараповым — тоже числились по ведомству Берии. Равно как и все герои «Государственной границы».) НКВД для подобной публики — сплошь лагеря, репрессии и расстрелы, где ничего хорошего по определению быть не могло.
С чисто большевистским упорством они пытаются разделить наше недавнее прошлое на белое и черное, хорошее и постыдное: никаких полутонов. Единственный способ противостоять таким исторификаторам — знать свою историю. Когда замолкают свидетели, писал Эренбург, рождаются легенды.
К сожалению, об огромном вкладе войск НКВД в Победу широкому обществу почти неизвестно; об этом почему-то не принято особенно говорить.
Собственно, еще недавно, до прихода в Росгвардию — наследницу внутренних войск МВД, а значит, и войск НКВД, — я и сам не знал очень многого.
Я не знал, например, что за 4 года войны здесь погибло без малого 100 тысяч бойцов и командиров. Что ни в одном бою части НКВД не отступили без приказа и уж тем более ни разу не сдались в плен. Что только из 10-й стрелковой дивизии — той, где служил Алексей Волошин, — вышло 20 Героев Советского Союза.
Пожалуй, нет ни одной крупной операции первой половины войны, где не сражались бы военнослужащие войск НКВД. С самого начала они стали стратегическим резервом Ставки, который бросали на самые тяжелые участки.
Уже 29 июня из кадров НКВД было сформировано 15 новых стрелковых дивизий для отправки на фронт. К тому времени на передовой уже находились десятки частей НКВД. Многие из них приняли бой в первые же часы войны. («Прощай, Родина. Я умираю, но не сдаюсь» — эта знаменитая надпись из Брестской крепости была выцарапана именно в казарме 132-го батальона конвойных войск НКВД.)
Солдаты и офицеры войск НКВД вместе с красноармейцами и краснофлотцами обороняли Могилев, Одессу, Ростов, Харьков, Севастополь, Прибалтику, Крым. Когда в сентябре 1941-го армия оставляла Киев, последними из города уходили бойцы 4-й дивизии войск НКВД по охране дорог; им еще надо было успеть взорвать за собой мосты через Днепр.
Как раз в эти дни начнется празднование 75-летия разгрома немцев под Москвой. И будет несправедливо, если в череде торжеств устроители не помянут бойцов НКВД, которые стояли здесь насмерть плечом к плечу с красноармейцами и ополченцами. 4 бригады, 2 дивизии, 3 отдельных бронепоезда и множество других самостоятельных частей НКВД воевало за столицу.
(Достаточно вспомнить знаменитую ОМСБОН — отдельную мотострелковую бригаду особого назначения, превратившую немецкие тылы в ад. В результате ее диверсий под откос было пущено почти 1,5 тысячи вражеских эшелонов, уничтожено 145 танков и бронемашин, сбит 51 самолет.)
35 тысяч военнослужащих НКВД сражались на подступах к Ленинграду. Это в значительной степени их силами будет отбит знаменитый Невский пятачок — небольшой, но стратегически важный плацдарм, который вместе с красноармейцами они удерживали 7,5 месяца.
А оборона кавказских перевалов? Именно части НКВД, в том числе спешно сформированные Орджоникидзевская, Грозненская и Махачкалинская дивизии, стали основной силой, вместе с армией опрокинувшей врага.
Сталинград — это вообще особая страница. Когда в августе 1942-го немецкие танки прорвали оборону в излучине Дона, на защите города находились в основном части НКВД, самой крупной из которых была 10-я стрелковая дивизия. Это им — вместе с ополченцами и истребительными отрядами — доведется принять на себя первые удары, но устоять до подхода основных сил.
Почти все защитники Сталинграда погибнут. Перед началом немецкого наступления в 10-й дивизии числилось 7,5 тысячи человек, к октябрю останется порядка 200. Впрочем, на одного погибшего приходилось здесь по два убитых врага; за 1,5 месяца боев — 15 тысяч фашистов.
А ведь отступи они, струсь — жизнь одна! — и весь дальнейший ход Сталинградской битвы — а значит, и войны — мог пойти совсем по-другому. Сколь ни пафосно это звучит, но здесь решалась тогда судьба страны.
Курск стал вторым Сталинградом. Годом позже здесь тоже решался исход войны.
На защите северных рубежей Курска стояла 70-я армия — ранее отдельная армия НКВД. Именно по ее позициям в июле 1943-го и пришелся основной удар немцев, когда воздушно-танковыми таранами они попытались кратчайшим путем прорваться к городу.
Это была страшная по масштабам и размаху битва. Историки потом посчитают: на каждый километр наступления приходилось по 100 единиц бронетехники.
Если бы гитлеровцам удалось взять эти высоты, дорога на Курск, можно считать, была бы открыта. Они имели для всей операции значение стратегическое; не случайно наше контрнаступление тоже начнется отсюда.
70-я армия не отступила. Больше недели она героически удерживала позиции, отбивая все атаки. Как писал впоследствии маршал Рокоссовский: «В полосе обороны этой армии с 5 по 12 июля 1943 г. (за 8 дней) противник потерял до 20 тыс. солдат и офицеров, было подбито и сожжено 572 вражеских танка, из них 60 «тигров», сбито 70 самолетов».
В этом поминальном списке есть и результат усилий Алексея Волошина — на тот момент командира батареи 181-й дивизии…
***
Гордиться историей НКВД позорно и стыдно, это все равно что прославлять гестапо — примерно такой рефрен в последнее время слышу я регулярно.
Да нет же! Позорно — это как раз стыдиться своей истории, вместо того чтобы ею гордиться.
Солдаты и командиры войск НКВД совершили во время войны настоящий подвиг; это надо признать раз и навсегда. В тяжелейшие, переломные дни они вставали последним заслоном на пути врага, погибая почти все до единого. (В первые месяцы войны на одного убитого воина НКВД приходилось 5–7 убитых врагов.)
29 дивизий и 5 армий были сформированы силами НКВД и переданы затем в состав Красной Армии. Эти части дрались особенно ожесточенно и храбро.
Какое отношение имели они к репрессиям и чисткам? Такими делами в НКВД занимались совсем другие службы (ГУГБ, военная контрразведка). Все преимущества их перед строевыми военными ограничивались лишь тем, что они не имели права попадать в плен.
Кстати, и к приснопамятным заградотрядам войска НКВД касательство имели самое отдаленное. Как правило, заградотряды, удерживающие войска на позициях, формировались силами самих же военных. Части НКВД действовали уже в ближнем тылу, выполняя совсем другие задачи: розыск диверсантов, шпионов и дезертиров, охрана коммуникаций, пресечение беспорядков.
Я не то чтобы оправдываю их, да даже если б и так: репрессии, расстрелы, заградотряды — это все равно не затмило бы подвигов, совершенных такими людьми, как полковник Волошин. Как снайпер 1-й стрелковой дивизии НКВД Владимир Пчелинцев, лично уничтоживший 456 фашистов. Как автоматчик 272-го полка 10-й дивизии Алексей Ващенко, подобно Матросову закрывший амбразуру своей грудью, или младший политрук того же полка Дмитрий Яковлев, бросившийся с гранатами под танк. Как десятки тысяч других героев, которых мы обязаны помнить и чтить.
Низкий им поклон.
2.0
31.56
