Глядя на Николь, можно смело сказать: после пятидесяти жизнь действительно только начинается. Кидман весь год блистала на премьерах и церемониях, при этом умудряясь постоянно сниматься. В результате она появилась сразу в нескольких картинах. Сыграв жену агрессивного психопата в сериале «Большая маленькая ложь», Кидман получила «Золотой глобус» и «Эмми» за лучшую женскую роль в мини-сериале, и именно благодаря ее участию продюсеры дали согласие на съемки второго сезона. А за роль в фильме «Лев» она была номинирована на «Оскар». Неудивительно, что в прошлом году в Канне Кидман объявили «королевой фестиваля».
Да и в личной жизни у нее все прекрасно. Кидман признавалась, что очень тяжело пережила развод с Томом Крузом, не понимала, почему он ее бросил, и продолжала любить его и после расставания. Но сейчас эта история наконец-то осталась в прошлом. Николь утверждает, что источник ее побед и бурлящей через край энергии — счастливый брак с любимым мужчиной.
— Возможно, на тот момент они были правы. Хотя это было довольно неприятно. Но в моей жизни уже были периоды, когда меня «списывали со счетов». Меня в принципе так долго не считали серьезной актрисой, что я даже начала к этому привыкать. Как обратила внимание на меня, неизвестную австралийку, суперзвезда Том Круз в 1990 году, так с тех пор в его тени и жила. Сначала как миссис Круз, а потом — как бывшая миссис Том Круз. Но я ни о чем не жалею. Ведь я тогда влюбилась — страстно, безумно, как в омут с головой в эти отношения тогда нырнула… Все остальное не имело значения… Но я не захотела оставаться в тени прошлого, и сейчас я самодостаточна.
— Есть некая ирония в том, что три года назад вы подстегнули эти слухи о закате вашей карьеры после провального, по мнению критиков, фильма «Принцесса Монако», где вы сыграли Грейс Келли. И вот в Канне вас назвали королевой, и перед вами преклонились все, включая недоброжелателей и тех самых критиков…
— Ирония, скорее всего, не в этом. Просто есть некая параллель — и не я ее провожу, поверьте — между моим неудачным «королевским» браком с суперзвездой (а Тома ведь до сих пор именуют королем Голливуда) и провалом «Принцессы Монако» — вместе с ее трагичной судьбой и браком. Знаете, в какой-то момент критики почему-то решили, что я не могу играть роли эмоциональные, страстные, сексуальные. А я всегда хотела быть характерной актрисой. Я только потому и выбрала эту профессию, что не боюсь рисковать, более того — мне это безумно нравится. Например, меня осторожно так спрашивают, опасаясь моей реакции: «А вот каково было сниматься в таких откровенных сексуальных сценах в «Газетчике», «Убийстве священного оленя», в телефильме «Большая маленькая ложь»?» Мол, вы же признанная звезда, да и возраст уже не юный, к чему такой экстрим, такие эксперименты? Но я-то знаю к чему!
Я изменила свою актерскую судьбу именно благодаря этим последним фильмам! Не имеющим отношения к гламуру или к прочей ерунде. Так вот секс — огромная часть моей жизни и моей личности, и я ни от кого не собираюсь это скрывать. Тем более мне как актрисе невероятно интересно показывать, как сексуальная энергия сталкивается с разумом и между ними происходит битва. Если бы моя героиня в «Большой маленькой лжи» просто хотела уйти от мужа — и не испытывала бы вопреки разуму магическое сексуальное притяжение к нему, — я даже и не знаю, был бы смысл мне ее играть. А эта битва все изменила.
— И что, с мужем у вас тоже такая битва происходит?
— У меня с мужем (музыкант и певец Кит Урбан. — Прим. ред.) никаких битв не происходит. Кит невероятно добрый и понимающий человек, он во всем меня поддерживает, и я с ним очень счастлива. Знаете, говорят иногда, что доброта не сексуальна. Так вот это неправда.
— Говорят, что вы получали многочисленные ушибы на съемках фильма «Большая маленькая ложь», но при этом решительно отказывались от дублеров. И как к такому рискованному эксперименту отнесся ваш муж?
— Да, моя спина была покрыта гематомами и царапинами после сцен насилия и сопутствующего ему дикого секса. Кит очень расстраивался, просто впадал в отчаяние при виде этого безобразия. Он даже пытался сфотографировать мою спину и показать мне крупным планом, чтобы я вела себя поосторожнее. Но потом смирился: «Что ж, моя жена — артистка!» Кит знает, что я так работаю: погружаюсь с головой и наполовину даже не замечаю никакой боли. Иначе у меня ничего не получается. Но в этом случае было не только больно физически (я принимала обезболивающие таблетки каждый день), но и морально очень тяжело. Я приходила домой вся разбитая, и Кит меня обнимал. И долго держал в своих объятиях, как маленькую девочку. Мне очень помогала забота мужа. Съемки оказались крайне сложными.
— Но при этом именно вы предложили снять такой фильм...
— Более того, я лично уговорила автора романа, лежащего в основе «Большой маленькой лжи», отдать права именно нам — мне и Риз Уизерспун, как продюсерам. Клятвенно побожилась Лиане Мориарти, что мы непременно сделаем фильм. Потому что часто бывает, что авторы соглашаются, а потом из затеи ничего не выходит, ну и они остаются с носом… Короче, я полетела в Австралию специально и пригласила Лиану на чашечку кофе. Она поставила принципиальное условие — чтобы эту героиню сыграла именно я. (Улыбается.) А сценарий мы с Риз уговорили написать Дэвида Келли (известный сценарист и продюсер, муж Мишель Пфайффер. — Прим. ред.). Все это удивительное везение! В последнее время меня привыкли видеть в этаких авангардных, непривычных для восприятия картинах, и вдруг — обычная женщина в банальной, увы, ситуации домашнего насилия, которая неспособна забрать детей и уйти, начать жизнь заново...
Оказалось, этот образ для многих близок. Стоило мне выйти куда-то, как я слышала одну и ту же фразу: «Ой, только не рассказывайте, чем все закончится!» А если серьезно, женщины хотели знать, что моя героиня чувствует, пройдя через этот ад отношений с мужем-психопатом, почему не уходит. И я рассказывала. Стыд, страх быть разоблаченной подругами, окружающими, чувство вины и перед собой, и перед детьми, и даже перед супругом-монстром… Я плакала не раз после этих разговоров. Мир жесток, но надо об этом говорить, чтобы самому не попасть в такую ловушку или знать, как выпутаться из нее…
— Да уж, вы не боитесь экспериментов на экране, в том числе сексуальных. Вспомнить хотя бы знаменитый фильм Кубрика «С широко закрытыми глазами» — последняя ваша весьма спорная работа с Томом Крузом в ролях любовников… Именно после этих съемок вы расстались.
— Просто я читаю сценарий, я не рассматриваю такие сцены как «сексуальные». Это часть истории, вот и все, притом необходимая ее часть. Если сексуальные сцены снимают только для того, чтобы развлечь зрителя, — это не мой вариант. А фильм Кубрика про супружеские измены был неверно истолкован. Словно режиссер перенес наши отношения с Томом на экран и потом мы расстались... Но ведь даже я не знаю до сих пор, почему Том меня бросил! Я была в большой печали после его ухода. Но спаслась благодаря работе...
— Откуда в вас такое бесстрашие в выборе ролей? Судя по всему, вы любите бросать миру вызов…
— Я дочь матери, которая всегда была настоящим провокатором — в хорошем смысле. Она учила медсестер, редактировала книги моего отца-психиатра и всегда бросала чему-то вызов. Себе, мне, системе, всему на свете. Такой характер. Но для меня это стало отличным преимуществом, бонусом для дальнейшей моей жизни. Хотя иногда я, конечно, думала: «Ну почему она не может быть обычной мамой, гладить меня по головке и говорить, какая я замечательная!» Но нет, моя мать была строгой, сильной и всеми способами хотела вытолкнуть нас, своих детей, из той эпохи, когда женщинам предписывалось раннее замужество, рождение детей и отсутствие своих интересов вне семьи. Поэтому я, кстати, отдала маме свой первый «Оскар» за роль писательницы Вирджинии Вульф в фильме «Часы» в 2003 году. Но потом, правда, забрала обратно. (Смеется.)
— Интересно, а своих детей вы так же воспитываете, как ваша мама воспитывала вас?
— О нет, с точностью до наоборот! Говорю: «Мне все равно, детка, как это у тебя получится, главное, чтобы тебе нравилось!» Мама моя не могла добиться карьеры, которую заслуживала. Поэтому так стремилась, чтобы мы жили иначе. Мои же дети наверняка теперь уже и сами способны решить, чего хотят от своей жизни. Без давления, исключительно по любви. (Смеется.)
— А какие отношения у вас были с отцом?
— Мы были очень близки, и он мне всегда помогал. Я тоже любила, как и он, прийти на кухню ранним утром. У папы был утренний ритуал: он смотрел новости по британскому каналу BBC, а потом относил моей маме кофе в постель… Они прожили вместе 50 лет. Глядя на них, я понимала: пресловутая «химия» существует... Его смерть три года назад стала для меня шоком. Я не знала, как вставать по утрам, как идти на кухню, — сразу вспоминала про отца. Мне очень его не хватает… Спасибо мужу — в день смерти моего папы он сбежал во время концерта прямо со сцены и помчался в аэропорт, прилетел ко мне первым же рейсом. И держал, держал меня… Дочки мои, еще совсем маленькие, тоже утешали: «Мамочка, ну ведь у тебя еще осталась твоя мамочка…» Иногда дети умеют говорить удивительные какие-то вещи…
Я не умею легко и плавно скользить по поверхности, если вы понимаете, о чем я. Слишком глубоко воспринимаю происходящее. И уход, исчезновение близких и дорогих людей проникает глубоко в мою душу и сердце. Представление о мире как о чем-то стабильном и незыблемом давно мне не свойственно. Я не специалист по раскладыванию всего по полочкам. К счастью, мой муж Кит гораздо лучше справляется с этой стороной реальности. «Да, это тяжело. Но давай попробуем просто справиться с этим. Сегодня. И будем пытаться идти дальше».
Такая у него методика. И поэтому в наших отношениях существует отличный баланс — эмоций и разума, чувств и умения с ними справляться. Кит — экстраверт. Выходит на сцену и вступает в отношения с публикой с помощью песен, радости и любви. Мрачность и темные стороны бытия не определяют его творчество. В отличие от меня… Как говорит Кит: «Ты упорно не хочешь хотя бы попытаться нарастить себе толстую шкуру. И это — не комплимент».
— Поэтому вы и живете не в Голливуде, как большинство звезд, а в Нэшвилле?
— Мы с мужем полностью разделяем мнение, что должны обеспечить девочкам нормальное детство. Да, и наша жизнь здесь обманула бы представления многих. Мы очень дружная семейка. Начинаем нервничать и паниковать, если не видимся больше двух недель. Такой уговор, кстати, работает очень успешно. Хоть мы и заключили его с Китом еще давно — до рождения наших девочек. Каждый вечер стараемся вместе дома ужинать. Приходят школьные друзья детей. Иногда собирается не меньше девяти деток! В такие вечера я вспоминаю о своих детских фантазиях о том, как буду многодетной мамашей! (Смеется.) Приходят и родители ребят, уже ставшие нашими друзьями. Я вообще принимаю большое участие в жизни школы. Хочу, чтобы все знали: я обычная мама.
Мы стараемся не выходить с детьми на светские мероприятия. Хотя иногда девочки говорят, что хотели бы нарядиться и пойти со мной, скажем, на премьеру. Но я боюсь слишком рано выставлять их напоказ. Это может быть опасно для психики, все должно проходить естественно, без такой вот публичности в нежном возрасте… Но это не значит, что мы с мужем исключаем их из нашей творческой жизни и своих планов. Нет, они участвуют в обсуждениях и все знают о наших планах, надеждах и идеях. А отпраздновать что-то, повеселиться вместе с нами — пожалуйста, в приватном порядке. Как, например, мы все вместе танцевали полночи на Багамах, отмечая мое 50-летие.
— Ваши дочки проявляют интерес к актерству?
— В общем и целом. Они к стольким вещам сейчас проявляют любопытство! Например, очень сильно интересуются кошками и собаками. (Смеется.) Полагаю, намного больше, чем актерской карьерой. Но я конечно же поддержу их, если они выберут этот путь. Когда я спрашиваю, кем бы они хотели стать, когда вырастут, девочки мои закатывают глаза и изображают скуку. Пока что, во всяком случае. (Улыбается.) Они такие юные еще! В этом возрасте кажется, что можешь быть кем угодно. Стоит только пожелать.
— Ну уж точно ваши дочки не против быть такими же элегантными и стильными, как вы…
— Иногда они меня хвалят, и мама тоже. Но только иногда. Хороший вкус мне привили мама и бабушка, они, кстати, обе отлично шили. Так вот мама мне часто советует, что надеть. И посмотрев по телевизору какую-то церемонию, может позвонить со словами: «Николь, напрасно ты выбрала это платье. Не стоило так уж оголяться». (Улыбается.) Признаться, я не фанатка всех этих мерзких списков «Самые плохо одетые…» и тому подобного. По-моему, каждый человек имеет право на индивидуальный вкус, и подвергать его жестокой критике и насмешкам за это — гнусно и нечестно. Это должно когда-то прекратиться.
— Вы не обидитесь, если спрошу, как вы отнеслись к своему 50-летнему юбилею? Вам никогда не дашь этих лет, но тем не менее…
— Я старею с чувством благодарности к миру, и, возможно, поэтому все происходит не столь резко. Этот год для меня — выдающийся. Я плачу, когда думаю о том, сколько мне всего было судьбой подарено. И я счастлива и очень-очень всем признательна и благодарна. Я специально не планировала, чтобы такие удачные проекты пришли ко мне именно в год моего 50-летия. Но это дорогого стоит.
— В последнее время вы выбирали проекты, которые не приносили много денег. И поэтому, вероятно, согласились поучаствовать в классическом блокбастере с большим бюджетом и большим же количеством спецэффектов — я имею в виду «Аквамен»…
— Я пока не могу рассказывать подробности. Но Джеймс Ван вообще-то один из лучших режиссеров сегодня, так что я не согласна с тем, что пошла в этом случае на какой-то компромисс. Я играю этакую амазонку, королеву-воительницу, только подводную. Такая возможность — с короной на голове понырять — раз в жизни выпадает! (Смеется.) Да тем более съемки проходят в Австралии. Это дает мне идеальную возможность провести какое-то продолжительное время с мамой. Еще это шанс немного развлечься — и мне, и моей семье. Уж слишком напряженным выдался год…
0
25.00
