ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Nov. 24, 2017

Мне показалось, что президент Судана ошибся, и что он имел в виду Ирак, и что эту ошибку исправят уже в стенограмме на сайте kremlin.ru, но этого не произошло, так как выяснилось, что Омар Башир сказал именно то, что хотел сказать. Теперь следовало считать, что ему виднее: очевидно, США вмешались во внутренние дела Ирана тем, что сначала сняли с него санкций, а затем опять наложили. Творят что хотят.

Но самым парадоксальным в замечании Омара Башира было то, что он зачем-то назвал Иран арабской страной.

А дело в том, что Соединенные Штаты до последнего момента, то есть до этой речи Омара Башира в Бочаровом Ручье, намерены были снять свои санкции и с Судана. Страна много лет живет в условиях этих санкций (господина Башира в свое время собирались судить в международном суде за геноцид своего народа, страна потом оказалась разделенной на Судан и Южный Судан), и США заинтересовались, когда Омар Башир вдруг поддержал недавно идею экономической блокады КНДР, которую до сих пор защищал, казалось, как самого себя.

И вот теперь Омар Башир сидел перед Владимиром Путиным в переговорной Бочарова Ручья и говорил следующее:

— Считаем, что те проблемы, с которыми сейчас сталкивается регион, как раз вызваны вмешательством США! И считаем, что ситуация, которая произошла с нашей страной, а это и ситуация в Дарфуре, Южном Судане… Это по тем же причинам: это американская политика! В итоге наша страна распалась на две части, это привело только к ухудшению ситуации, и мы нуждаемся в защите от агрессивных действий США!

Я, кажется, начинал понимать, почему Омар Башир с таким ожесточением рубит сук, на который решил было присесть.

Он, может, и не собирался всего этого говорить, но вот прилетел в Сочи, почитал, что тут творится (освободили Сирию, покончили с ИГ, переустраивают мир, похоже, под себя…),— и вот она, дала о себе знать тоска по сильной руке! Омару Баширу захотелось просто прислониться к могучему плечу и немного, может быть, просто помолчать… Он в конце концов столько лет искал человека, которому можно было бы излить свою печаль — а ведь некому было, некому… И вот он, наверное, понял, что обрел такого человека… И перед этим открытием померкли любые меркантильные соображения, связанные с неясной, неочевидной, хоть и не исключенной отменой американских санкций. Омар Башир осознал вдруг, что у него появился шанс встать с колен, и он на наших глазах с них поднимался. Кряхтя, вздыхая, что-то бормоча — но ведь поднимался и более или менее неумолимо, и прежде всего над самим собой!

— Мы считаем,— говорил Омар Башир,— что причина того, что сейчас происходит в Сирии, также американское вмешательство! В результате в Сирии получилась такая катастрофа!

Тут он произнес еще более серьезную фразу. До сих пор Омар Башир говорил о прошлом — может, и ладно бы. Но он заговорил о будущем:

— Считаем, что мира нельзя достигнуть без президента Асада! Мы считаем, что если бы не российское вмешательство в ситуацию в Сирии, то эта страна была бы утеряна!

В том числе и прежде всего, видимо, для Судана.

— Нас также волнует ситуация в Красном море,— признался Омар Башир.— Мы считаем, что вмешательство в эти вопросы тоже является проблемой! Мы хотели бы обсудить этот вопрос с точки зрения использования баз (Судана.— А. К.) в Красном море!

Омар Башир просто сдавался, казалось, на милость победителю (в сирийской войне.— А. К.), который сидел сейчас перед ним.

И разве это не могло заинтересовать Владимира Путина? Да хотя бы с точки зрения элементарного человеческого участия к такому самопожертвованию?

В свою очередь, Омар Башир сообщил о своем желании переоснастить и модернизировать армию Судана, а тут все просто:

— Оружие, которое у нас есть,— добавил он,— российского производства. Это касается и сухопутных войск, и нашей авиации!

Но и на этом он не остановился:

— Можно сказать, что Судан может быть ключом России к Африке!

Впрочем, президенту Судана предстоит для этого сначала открыть дверь из помещения, где он сам много лет содержится, можно сказать, под домашним арестом. И ключ от этого помещения — нет, не у него.