— Театральный институт имени Щепкина... Мы с шестнадцатилетней дочерью Лизой пришли на дипломный спектакль по пьесе Островского «Доходное место», поставленный педагогом Павлом Викторовичем Курочкиным. Глядя на сегодняшних студентов, на их игру, я испытала ощущения невероятного восторга и одновременно дежавю. Хотелось каждому сказать: «Вы прекрасны. Удачи вам. Верьте в себя. Слушайте все, что говорят учителя. Больше никто в этой профессии и жизни вам ничего не даст. Все будут лишь требовать и брать от вас». То же самое сказала бы студентке Кате Климовой, сыгравшей в том же спектакле, на той же сцене, у того же педагога свою первую главную роль. Ведь это случилось, страшно подумать, двадцать лет назад! Какой же я тогда была наивной, неуверенной в себе, но полной надежд и влюбленной в профессию, которой жаждала посвятить всю себя.
Высшее театральное училище я оканчивала в 1999 году, когда сериалы и реклама только-только появлялись на горизонте и представление о них мы имели крайне смутное. Нам еще повезло — студенты из предыдущего набора вообще попали в период безвременья. Старшекурсники — помню, как выпускался курс Марата Башарова и Егора Дронова, — выходили в кинематографический вакуум. Про работу за рубежом мы даже не думали, а в своей стране кино просто не снимали.
Мы только слушали рассказы, как раньше на курсы приходили кастинг-директора, приглашали на съемки, а педагоги запрещали ребятам сниматься. Нас приучали к тому, что театр — это дом, что мечтать можно только о сцене. Внушали: «Потеряешь репертуарный театр, а кино может и не случиться!» И вот в конце последнего учебного года наступило время, когда студенты ездят показываться по театрам.
Как обычно это происходит: назначается день, когда главный режиссер, артисты и руководство смотрят выпускников либо со всей Москвы, либо из конкретного вуза. Мы же, предварительно подготовив отрывки из разных произведений, показываем их. Только не как при поступлении — не стихотворения, басни, прозу читаем, — уже должны быть сценки, сыгранные с партнером. Для этого в свободное время, самостоятельно или с педагогом, придумывали их и репетировали. Мог быть и кусочек из дипломного спектакля, если повезет. Каждому же хочется продемонстрировать свои лучшие актерские качества, а не партнера. На показах в театры сроднившиеся за четыре года студенты, сплавившиеся в одно целое, впервые превращаются в конкурентов, в отдельных личностей — артистов. Немногим при этом удается оставаться людьми. На нашем курсе, слава богу, разочарований не случилось. Все помогали друг другу, поддерживали.
Мне невероятно повезло. К нам на дипломный спектакль Эдмона Ростана «Романтики», который поставила Мария Евгеньевна Велихова, мой основной педагог по актерскому мастерству, пришел Борис Морозов — главный режиссер Театра Российской армии. После спектакля он отметил несколько человек, и меня в том числе. Мы, конечно, знали, что Борис Афанасьевич готовит к выпуску «Отелло» Шекспира. Но также нам было известно, что у него свой курс в ГИТИСе. То есть Морозову по определению было кого занять в новой постановке. Так получилось, что параллельно меня позвали в Театр Моссовета, где тоже готовилась премьера — «Куколка» по пьесе Теннесси Уильямса. Уж не знаю, откуда Борис Афанасьевич узнал, что меня туда пригласили, но он тут же предложил Дездемону. Очень быстро поняв, что совмещать работу в двух труппах невозможно, выбрала не Театр Моссовета, который, конечно, популярнее и заманчивее, а режиссера Морозова и роль Дездемоны, о чем ни разу не пожалела.
— А в другие театры вы не показывались?
— Нет, и ребятам с отрывками тоже не помогала. Так принято: если устроил свое будущее — имей совесть, не мешай другим. А, вру, состоялся еще один показ, правда гораздо позже. Не помню, сколько лет прошло, я уже была артисткой Театра Российской армии, как вдруг позвонили из «Ленкома» с предложением попробоваться на Кончиту в «Юнону и Авось». От такого предложения невозможно отказаться. Ездила на распевки, танцы. Со мной параллельно показывались еще две актрисы — Эля Болгова и Алена Бабенко. Мы знали, что в труппе имеется замечательная Анна Большова, но зачем-то вызвали нас. Возможно, чтобы я один раз спела на сцене «Ленкома» на репетиции с Николаем Караченцовым «Я тебя никогда не забуду». Это того стоило! Марк Анатольевич Захаров спросил тогда: «Что заканчивали? Я вас не помню». Подумала: «Конечно, я же не показывалась».
Кончиту в итоге сыграла Анна Большова. Зато я пересмотрела весь репертуар «Ленкома» и в один из вечеров попала на «Юнону и Авось». Вижу, Кончита — «вся в слезах и губной помаде», прямо по Вознесенскому, — голая, абсолютно! В версии с Еленой Шаниной это выглядело намного целомудреннее. И конечно же я, молодая начинающая актриса, в то время представить себе не могла, что выйду на сцену без трусов, даже если это будет сцена «Ленкома»! В моем родном театре подобных жертв не требовали, и наш роман длился очень долго, лет двенадцать. А это целая жизнь.
Каждое утро я приезжала в ЦАТРА, что-то репетировала и вечером играла Дездемону, Беатриче из «Много шума из ничего», гостью на балу в «Даме с камелиями», танцующую крестьянку в спектакле «На бойком месте». По утрам, случалось, исполняла роль Редисочки вместе с однокурсником Петей Красиловым в «Чиполлино».
Довольно долго жила по этой схеме, театр стал моим домом в полном смысле. Но ничто не стоит на месте. Начались съемки — еще одна жизнь, совершенно другая. Не припомню, чтобы Борис Афанасьевич возражал. Я стремилась развиваться, и совмещать вполне удавалось. Все осложняли разве что бесконечные декретные паузы. Выпускать новое не получалось, а возвращаться в старое уже не хотелось. В какой-то момент стало просто стыдно получать зарплату за то, что ничего не делаю.
— А как складывались отношения со старшими коллегами? Про сложный характер той же Людмилы Касаткиной легенды ведь ходили.
— С партнерами, старшими в том числе, мне везло всегда. Отелло играл прекрасный Дмитрий Назаров, которого телезритель чрезвычайно полюбил за сериал «Кухня». Тогда на нем держался практически весь репертуар. Именно он научил меня работать на такой огромной сцене «веером»: не отворачиваться от зрителя, даже если очень хочется видеть глаза партнера, звук посылать в зал и смотреть туда же, иначе никто твоего лица не увидит и реплик не услышит. Потом Назаров ушел в МХТ.
С Людмилой Ивановной Касаткиной тоже посчастливилось играть в одном спектакле — и не просто эпизод, целых три женские роли. Партнершей она оказалась замечательной, а искать какого-то дружеского расположения я даже не пыталась — побаивалась. Но стоя в кулисах, видела актерскую игру такого уровня, что было все равно, какие слухи о Касаткиной гуляют и кто их распространяет. Аплодисменты зала и цветы красноречивее. Такой успех всегда заслужен.
Сколько историй рассказывали про Людмилу Гурченко! Когда меня пригласили в первый в Москве мюзикл «Бюро счастья» на роль, которую исполняла Алена Свиридова, я знала, что партнерами будут Александр Михайлов, Сергей Виноградов, Николай Фоменко и Людмила Гурченко. Боялась ужасно! Но оказалось, что Людмила Марковна не только потрясающая актриса, но и партнерша — супер! Никогда не тянула одеяло на себя, не делала замечаний, не унижала. Мне было достаточно, что она не раздражена тем фактом, что я стою рядом на сцене и тоже пою.
В Театре же Российской армии посчастливилось быть партнершей или просто наблюдать за многими великими артистами: это и Владимир Зельдин, и Николай Пастухов, и Нина Сазонова, и Федор Чеханков. С любовью вспоминаю те времена. А Евгения Глушенко, которая потом ушла в Малый! Сколько в этой женщине тепла, как она меня поддерживала и терпеливо помогала во всем. Людмила Чурсина, Борис Плотников, неподражаемая и обожаемая мною Лариса Голубкина! Всем друзьям, с кем свел ЦАТРА, хочется передать огромный привет.
— Не жалеете, что ушли?
— Нет. Театр всегда со мной, и это главное. Но жить по его законам, служить ему позволить себе не могу. Бесконечные репетиции, капустники, посиделки — конечно здорово, пока не обременен семьей, детьми. За эти годы многое поменялось вокруг, и формат профессии в том числе. Стали появляться красные дорожки, фотосессии. Оказалось, все это глянцевое великолепие, длительные командировки — часть моей работы. Театр тоже работа — и только, не коллектив, не стены и не мнимое ожидание лучшего. Хочу заниматься любимым делом здесь и сейчас, и с теми, кто меня понимает и ценит.
— После успеха в сериале «Бедная Настя» в труппе к вам изменилось отношение? Может, стали предоставлять большую свободу или, наоборот, притеснять?
— В театре ничего не изменилось, разве что со всех концов страны стали приходить письма на мое имя. Забавно, но когда спрашивают про «Бедную Настю», первое, что приходит на ум, — родила Лизу, свою старшую дочь. Тогда хотелось работы, успеха, наверное, больше, чем чего бы то ни было другого. Года полтора я просидела с Лизой в декретном отпуске: никаких нянек, яслей, только помощь бабушек. И меня накрыла самая настоящая послеродовая депрессия. Я опустила руки, решила, что уже ничего нового со мной в этой профессии не произойдет. Не люблю, когда в светских журналах на полном серьезе начинают рассуждать на религиозные темы, но со мной тогда действительно случилось обыкновенное чудо.
Я человек верующий, но не глубоко воцерковленный. Помню, пришла в храм в отчаянии, стою плачу, поставила свечи всем святым, которых знала, осталась всего одна икона — святой великомученицы Анастасии. Прохожу мимо нее, а у меня есть подруга актриса Анастасия Бусыгина, познакомил нас, кстати, Театр Российской армии. Дай, думаю, Насте за здравие поставлю. Не помню даже, рассказала ей эту историю или до сих пор нет, но в тот же день мне позвонили и сообщили, что я утверждена в сериал «Бедная Настя». Только через какое-то время, сопоставив два события, поняла: это чудо, которое изменит мою жизнь. Так и случилось.
Дело в том, что кастинг на сериал проходил на «Мосфильме» года два. Помню дверь с надписью «Бедная Настя», возле которой всегда стояла огромная толпа артистов. Мимо этой таблички ходила много месяцев. Как раз в самый разгар послеродовой депрессии мой папа Александр Григорьевич отправил нас с мамой отдохнуть в Турцию. Я вернулась черной, как полагается русскому туристу. И тут раздается звонок:
— Приходите на кастинг в «Бедную Настю».
Понимаю, что совсем не подхожу на голубую героиню дворянского происхождения, и спрашиваю:
— Нельзя ли через недельку?
— Нет, завтра последний день.
Подумала: «Может, хоть на роль служанки возьмут?» А меня утвердили на одну из главных, приняв на веру, что загар к съемкам смоется.
Среди режиссеров сериала был Петр Штейн. Я уже сыграла до этого в двух его спектаклях — «www.London.ru» и «Оскар». Работали вместе с Игорем Угольниковым, Аленой Бондарчук, Натальей Варлей, Таней Лютаевой. Позже Петр Александрович поставил на меня, Игоря Петренко и Диму Исаева самый любимый спектакль «Ленинградский романс» по пьесе Арбузова «Мой бедный Марат».
В моей жизни было три кита: Борис Морозов, Петр Штейн и Андрей Малюков. Они стали не просто моими режиссерами, но учителями и ангелами-хранителями. Петра Александровича уже нет в живых. Борису Афанасьевичу и Андрею Игоревичу желаю здравия и творческого долголетия. Первая встреча с Малюковым произошла в сериале «Грозовые ворота». Он не глядя утвердил меня на небольшую, но запоминающуюся роль. А дальше были «Мы из будущего», «Мосгаз», «Куприн», «Матч» и «Григорий Р». Кстати, роль Анны Вырубовой досталась непросто. Андрей Игоревич вызвал на пробы, обнадежил: мол, роль твоя. Я начала готовиться, читать разную литературу. Все-таки все наши персонажи — не фантазия сценариста, а реальные люди, жившие относительно недавно. И вдруг звонит мой агент: «Нужны еще пробы для гендиректора Первого канала!» А это, на минуточку, Константин Эрнст — чего-то ему не хватило.
Взяли другую сцену, поэмоциональнее, опять не то. Третьи пробы — и тишина... Я улетаю в Америку на съемки фильма «Любовь в большом городе 3». Там снится сон: похороны, но не реальные, а будто театральное действие или даже опера. Люди в русских народных костюмах проносят мимо меня гроб. В нем покойник в театральном гриме, с черной бородой и в красной рубахе. Открывает один глаз и подмигивает, его уносят с песнями и плясками. Утром, проснувшись, сразу поняла — это Распутин во сне мне подмигнул. На удачу. Позвонила агенту: «Знаю, что все будет хорошо». Так и случилось...
— А сейчас чего больше — театра или кино?
— В актерской жизни все время то густо, то пусто. Поэтому всегда выбираю работу. На данный момент в театральной компании Сергея Алдонина при Театре имени Булгакова играю в спектакле по пьесе Скриба «Стакан воды» и в «Мастере и Маргарите».
Кино для актера — кусочек лакомый: там и заработок, и узнаваемость у зрителя. Театр же надо просто любить. С одним спектаклем можно сто тысяч раз проехать страну, но никто тебя узнавать не начнет. А ты мотаешься по ночам в автобусах из города в город, ешь как придется, спишь где попало. Гастролирующая труппа мало чем отличается от цыганского табора. Когда ездим с Театром Булгакова, в дороге всегда поем, репетируем что-то новое, разбираем с Сергеем Алдониным только что сыгранный спектакль. Каждый новый город не похож на предыдущий, и каждый спектакль напоминает взятие Бастилии. Какие-то города сдаются без боя, но иногда приходится отдать все силы.
Выпустили с Гошей Куценко премьерный спектакль Love Letters в театральной компании Эльшана Мамедова «Ателье». У Эльшана я четырнадцать лет участвовала в спектакле «Боинг-Боинг», который в этом году закрыли. Просто устали. Играли много лет, к тому же это в хорошем смысле роковая постановка. За эти годы благодаря «Боингу» мы нарожали столько детей, что и подумать страшно! Рожали все, кто оказался причастен к спектаклю, даже те, кто не планировал, не мог или категорически не хотел. Надо мной вообще смеялись! Олеся Железняк родила четверых, Лена Морозова двоих, Егор Дронов стал отцом дважды, Лена Бирюкова, которая говорила, что у нее одна дочка и, мол, больше никогда, родила вторую.
В последний вагон залетела, пардон за каламбур, Аня Димова. Сейчас шутим: слава богу, спектакль закрыли, а то всех не прокормишь! Но мы до сих пор поддерживаем отношения, а Лена Бирюкова стала практически родной. Познакомились на этом спектакле, подружились, и однажды я пригласила Лену с дочкой Сашей на день рождения моей Лизы. Там встретились Елена и мой, на тот момент уже бывший муж Илья. Они вместе десять лет, любят друг друга, растят чудесную Аглаю. Недавно вот отмечали Лизино шестнадцатилетие, естественно, Лена и Илья присутствовали. И мы поняли: у ребят, получается, сегодня тоже юбилей! Дата знакомства же! Кто бы мог предположить такой поворот?!
— Для нового рекламного ролика Garnier Color Naturals, лицом которого являетесь вы снимались с актрисой Марией Куликовой. С ней вас, случайно, родственные отношения не связывают?
— С Марией до этого проекта мы не встречались, хотя, конечно, я знала, что есть актриса Куликова, которую очень любят и ценят телевизионные зрители. Толком пообщаться, к сожалению, не удалось, да это и невозможно, но я была рада знакомству. На съемках ролика все происходит стремительно, и кстати, это не такой уж легкий для артиста процесс. Нас с Марией все время причесывали, выставляли свет, а мы безостановочно улыбались на камеру. Знаете, чем мне нравится реклама Garnier? Тем, что на самом деле она не только про волосы и кремы, а про женщин! И конечно здорово, что мы все такие разные.
За эти годы сотрудничества, лет семь уже, марка Garnier тоже стала для меня родной. Надеюсь, и в Маше приобрету не только партнера, но и верного друга.
0
66.00
