Поговорить с отцом и сыном Шварценеггерами пытались журналисты многих изданий, только те всякий раз отказывались или бесконечно переносили встречи. Но летом этого года вертолет с 25-летним Патриком, только вернувшимся со съемок в Париже, приземлился на вилле в Малибу; на крыльце его уже ожидал отец, постаревший, но не подурневший мистер Олимпия 1980. Секунду они пожимали друг другу руки, но через мгновение Патрик оказался на руках Арнольда, как невеста или тряпичная кукла, и отец тряс его, тряс, пока тот не закричал: «Ну хватит, па!» А потом, слегка отдышавшись, они дали первое совместное интервью.
GQ: Кто вы друг для друга – отец и сын или все же друзья?
Арнольд Шварценеггер: Странный вопрос. Мне кажется, первое не исключает второго.
Патрик Шварценеггер: Да ладно, отличный вопрос.
АШ: Помимо того что я твой отец, мы еще и неплохо ладим, так? Кроме того, мы работаем вместе. Надеюсь, при моей жизни кто-нибудь напишет сценарий, который нам обоим понравится, и мы вместе снимемся в кино. Мне интересно наблюдать за твоей игрой, ты же вылитый я.
Можно поконкретнее?
АШ: Я всегда хотел быть актером – Патрик тоже. Я очень хотел заниматься бизнесом – он туда же. Мария (Шрайвер – жена Арнольда. – Прим. GQ) воспитала его добрым малым, она всю жизнь на наших детей положила. Пока я мотался по съемкам, потом – когда стал губернатором – по Штатам, она сидела дома, показывала детям кино, покупала мороженое, прививала им жизненные ценности, объясняла, почему важно оставаться добрыми и любить людей. Она стала фантастической матерью, на десять баллов из десяти. Помню, она пыталась объяснить детям, что у папы серьезная работа, поэтому он засиживается в офисе до ночи, и привела всю ораву в Капитолий. И только они зашли в кабинет – началось: «Папа, ты здесь работаешь? Папа, тут воняет! Папа, почему тут все носят костюмы? Папа, почему все грустные? Папа, на съемках у тебя было веселее! Папа, пошли домой!» К сожалению, когда работаешь на страну с первой по величине экономикой в мире, приходится работать целыми днями.
А вы помните свое детство? Как ваши родители подходили к вопросам воспитания?
АШ: Если сравнить детство Патрика с моим – это как смотаться в Диснейленд, а потом двинуть в Советский Союз. Для моих родителей превыше остальных добродетелей была дисциплина, и мне было непросто относиться к собственным детям гуманнее. У Марии же наоборот: она росла свободной американкой, в ее семье детям разрешали подолгу гулять на улице, пить газировку, носиться по дому, ходить в кино и разговаривать за ужином. Скажи я за столом лишнее слово, меня бы живо заткнули. В общем, наши с Марией взгляды на воспитание столкнулись, мы нашли золотую середину – и получились наши дети.
Патрик, как вы себя чувствуете, когда ваш отец только и делает, что рассказывает, какой вы у него замечательный?
ПШ: Отлично. Мне кажется, мы друг для друга уже не просто сын с отцом или даже друзья. В последнее время мы часто болтаем о работе в кино или бизнесе. Как назвать такой тип отношений? Компаньоны? Партнеры? Кореша? Я не знаю.
Вам с детства хотелось заниматься бизнесом?
ПШ: Да, у меня было несколько довольно странных предприятий. Но первый бизнес – это розничная торговля газированными напитками.
АШ: Шутишь? Он сколотил маленький киоск на бульваре Сансет, прямо за углом от нашего дома, и продавал там лимонад.
ПШ: И печенье.
АШ: И печенье, да. Я тебе не рассказывал, но мне было лет десять, когда я болтался по Талю в Австрии, покупал мороженое за десять шиллингов, а потом обходил озеро Талерзее и продавал его там туристам за двадцать. Вечером у меня в кармане стабильно лежали двести шиллингов, я тогда копил на спортивный костюм, велосипед или что-то еще, чего не могли позволить себе родители. И ты делал то же самое! Помню, как-то я возвращаюсь на машине из спортзала, смотрю – какая-то наспех сколоченная будка. Опускаю стекло и вижу тебя. Вы с Кристофером (младший сын Шварценеггера. – Прим. GQ) подбегаете ко всем, кто припарковал машины на стоянке, и предлагаете выпить лимонад; а потом караулите, когда они вернутся, и предлагаете еще выпить.
Патрик, в переходном возрасте у детей начинаются проблемы с родителями. Вы часто ссорились с отцом-терминатором?
ПШ: Ну да, у всех бывают подростковые бзики. Но не помню, чтобы я говорил ему: «Больше никогда с тобой не заговорю» – или уходил из дома.
АШ: Вообще-то говорил. Подростки часто несут всякую чушь, вы начинаете на них злиться, а потом думаете: «Это же просто дети, уже через месяц они обо всем забудут и станут прежними». Я вам вот что скажу: ни один мой ребенок не пьет, не употребляет наркотики, не сидит и никогда не сидел за решеткой – ничего подобного. Я горжусь тем, что Патрик выдержал школьный прессинг, когда всех вокруг интересовало, как живет его отец. Он никогда не просил меня о помощи, если хотел получить роль, не занимал у меня деньги, если хотел купить автомобиль. Даже дом он купил благодаря акциям, которые удачно продал.
Патрик, почему вы решили попробовать себя в кино? Выбери вы любую другую сферу, никто бы не стал смотреть на вас как на сына Шварценеггера.
ПШ: Не думаю, что я всю жизнь посвящу кино. Арнольд в общем-то тоже совмещал три профессии – бодибилдер, актер и политик – и в каждой смог преуспеть. Кто знает, может, в будущем я решу заняться модой или медициной. Папа, ты всегда говорил, что в жизни нет места страхам, что надо искать дело всей жизни и получать от него удовольствие. У всех бывают сложные времена – певец ты или сантехник, – их нужно перетерпеть и двигаться дальше. Сейчас я снимаюсь в кино, потому что чувствую себя счастливым на съемочной площадке. И эта профессия не мешает мне заниматься бизнесом. И не только мне: компании других актеров-бизнесменов вроде Джорджа Клуни и Марка Уолберга живут припеваючи.
Какое воспоминание из детства для вас самое ценное?
ПШ: Мне всегда нравилось приезжать на съемочные площадки Арнольда. Или когда мы ездили кататься на лыжах на Рождество. Но самое яркое воспоминание, как он отвел меня в банк. Ты помнишь?
АШ: Конечно.
ПШ: И открыл мой первый банковский счет. Кажется, я положил на него $53, которые заработал на лимонаде. Я хорошо помню, как мы сидели там в духоте, заполняли бланки.
АШ: Я каждый раз привозил туда детей, когда они зарабатывали деньги, давал им уроки по сбережению: мол, приезжаете, кладете все, что у вас есть, на счет, а через год покупаете приставку. Позже, когда Патрик взглянул на баланс, он увидел, что накопил $4677. У всех наших детей были свои счета, поэтому мы особо не тратились на карманные расходы.
Патрик, вы рассказали, что занимаетесь бизнесом, кино, а что с политикой? Не думали ли вы пойти по стопам?..
ПШ: Стоп, стоп. Когда Арнольду было 25 лет, он потел в спортзале, занимался бодибилдингом, не представляя, что станет актером. Со мной то же самое: я занимался бизнесом, теперь кино, а что будет дальше – да черт его знает. Сколько тебе было лет, когда ты увлекся политикой?
АШ: Кажется, 56.
ПШ: Хм... У меня нет ни малейшего представления о том, что я буду делать, когда мне стукнет полтинник.
0
