26 апреля президент России Владимир Путин провел в Санкт-Петербурге — в Санкт-Петербургском политехническом университете, где участвовал в заседании Союза ректоров, на котором регулярно возвращался к темам противостояния и новых вооружений, на которых, по его мнению, можно без потерь «просидеть 20–30 лет», но не больше. Впрочем, специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников считает, что ректоры не смогли с ходу подсказать Владимиру Путину какой-нибудь другой путь развития страны.
В новом корпусе Санкт-Петербургского политехнического университета Петра Великого развернули длинную выставку. Метров, по моим подсчетам, 400. В основном она состояла из коридора, который заканчивался небольшим светлым помещением, в конце которого я увидел то, что искал, то есть солнцемобиль. Эта машина, рассказал руководитель проекта Polytech Solar Евгений Захлебаев, построена силами студентов и аспирантов университета (причем, как я понял, были брошены все силы, ну, по крайней мере лучшие) для участия в гонках автомобилей на солнечных батареях. Соревнования проходят, что объяснимо, там, где солнечно, то есть прежде всего в Австралии и в ЮАР. Но гонщики намерены в мае улететь и в США, где надо будет проехать 3 тыс. километров без подзарядки литий-ионного аккумулятора по штатам Небраска, Айдахо, Вайоминг и Орегон. При этом у группы Polytech Solar есть для этого все, и даже солнцемобиль, а нет только американских виз. Они бы их и получили уже давно, но ведь в Санкт-Петербурге предусмотрительно закрыли американское консульство, поэтому как студентам, так и аспирантам придется 14 мая приехать на групповое собеседование в Екатеринбург, где американское консульство еще не пало жертвой в войне двух великих амбиций.
Евгений Захлебаев оценивал свои шансы на получение визы выше средних. Шансы пройти на солнцемобиле без подзарядки 3 тыс. километров он оценивал более скромно.
И он ждал встречи с Владимиром Путиным, которому полтора года назад на похожей выставке пообещал, что модель, продемонстрированная президенту, превратится в нечто настоящее или по крайней мере стоящее. По моим прогнозам, после встречи с Владимиром Путиным в университете шансы Евгения Захлебаева стать счастливым обладателем американской визы, мягко говоря, не повышались. Но не стоило его расстраивать перед приездом президента. А то, не дай бог, только бы мы его и видели в этот день в научно-исследовательском корпусе Санкт-Петербургского политехнического университета Петра Великого.
Еще больше впечатления здесь производило плавсредство из алюминия. Оно состояло из сот, к которым сверху и снизу надежно прикрепили пластины, и таким образом воздух в сотах держал средство на плаву. При этом держал только сегодня: накануне оно сразу тонуло. Я думал, просто потому, что алюминий тяжелее воды, но мне объяснили, что причина наверняка глубже, хоть и не до конца понятно в чем.
Кроме того, на выставке демонстрировался «Лучший в классе автомобиль CML-CAR», разработанный с помощью «платформы создания цифровых двойников». Правда, автомобиль демонстрировался пока только на 40-дюймовом LED-экране, потому что в реальности его пока нет и быть, похоже, не может.
Это, впрочем, не помешало создателям автомобиля сообщить в видеопрезентации на этом же экране: «Наш автомобиль легче и энергоэффективнее, чем Tesla, Audi и Mercedes». «Вместе взятые»,— оставалось добавить.
Между тем Владимир Путин в конце концов радикально изменил свои планы и на многообещающую выставку не поехал, а сразу появился на пленарном заседании Союза ректоров России.
Тут все не должно было продолжаться слишком долго: вступительное слово Владимира Путина, 15-минутный доклад президента Союза ректоров Виктора Садовничего и два пятиминутных: ректоров, возглавляющих панельные дискуссии, которые шли здесь за день до этого.
У Владимира Путина оказалось не так уж много вопросов к вузовской науке, один из главных, как ни странно, был к аспирантам: почему «только 14% из них своевременно выходят на защиту?.. И что делают остальные?..» Господин Путин, произнеся это, даже тяжело вздохнул.
Зал молчал. От Владимира Путина ожидали, видимо, каких угодно претензий, но только не таких.
После этого президент поздравил российских студентов, победивших в мировой олимпиаде по программированию, и зал снова смолчал. Скорее всего, именно потому, что студентов в зале не было, а не в правилах ректоров аплодировать студентам.
— Аплодисменты,— тем не менее подсказал Владимир Путин ректорам.
Теперь аплодисменты были оглушительными. Сердца ректоров наконец-то распахнулись навстречу студентам.
Более того, теперь ректоры старались не пропустить, мне казалось, тот момент, когда уже пора аплодировать, и теперь хлопали уже и совершенно некстати. Стоило Владимиру Путину сказать, что студентам нужны современные кампусы, как ректоры устроили этой идее просто овацию.
Ректор МГУ Виктор Садовничий говорил по крайней мере вдвое дольше, чем договаривались. И вроде не отвлекался на постороннее, но расстройство состояло в том, что от него хотелось, конечно, услышать о будущем вузовской науки, а он говорил в лучшем случае о ее настоящем. Рассказывал неплохую в целом историю о том, как недавно российские ректоры вместе с арабскими открыли русскую школу в Ливане, в долине Бекаа… И как открылся филиал одного из российских вузов «в одной из стран НАТО» (а не просто, конечно, в Словении). Скучно не было, но я все время ждал, когда же эта вступительная часть закончится и начнется драматичный разговор о том, что ждет российские вузы в этом безумном, безумном мире. Но тут доклад и закончился.
Ректор Бауманского института Анатолий Александров переживал из-за того, что Владимир Путин сказал про аспирантов:
— Ваши слова суровые болью отозвались в сердце! Да, пропала мотивация у ребят!.. И дело не всегда в одних деньгах!.. Ребята не могут найти себя в научном коллективе!.. А ведь как это важно — увидеть, как работает твой научный руководитель, как он ошибается, как идет к цели…
Сам господин Александров до цели тоже, впрочем, не дошел, хотя занял собою не меньше 20 минут. Он все рассуждал о том, что, несмотря на бурное развитие технологий, «все компьютеры не смогли превозмочь возможности человеческого мозга…». Коснулся он и текущих вызовов, рассказав, что мы живем в очень интересное время:
— Еще и Скрипали с санкциями под ногами!..— с легкой досадой, граничащей с презрением, произносил ректор.— Но вы, Владимир Владимирович, строите новую, великую Россию. И в этом вы можете полностью положиться на инженерный корпус России!
И выборы-то вроде уже позади, а на инженерный корпус все еще можно положиться. Впрочем, инаугурации еще не было.
Ректор Санкт-Петербургского государственного университета промышленных технологий и дизайна Алексей Демидов пригвоздил команду Массачусетского технологического института, которая на последней олимпиаде по программированию заняла всего-навсего 11-е место, а в десятке, кроме МГУ, на самом деле еще не один российский вуз.
Разговора о проблемах вуза по существу все никак не получалось, и я понимал, что уже и не получится. Похоже, для ректоров важнее всего было по достоинству ответить на все вызовы международной обстановки или по крайней мере соответствовать им. Алексей Демидов, кроме того, увлекся воспоминаниями о том, что он учился на мехмате, как и Григорий Перельман, который доказал гипотезу Пуанкаре.
И даже это в его устах звучало как новость…
Кроме того, ректор обратил внимание на творчество создателей фильмов «Легенда №17», «Движение вверх», «Лед» и выразил надежду, что они в конце концов снимут такие же примерно фильмы и про победителей олимпиад по программированию и особенно про Григория Перельмана. И я уже чувствовал себя обнадеженным: все-таки наконец-то был разговор о будущем.
Все-таки выступления ректоров закончились, и это даже стало вдруг сюрпризом. А Владимир Путин, надо же, опять вернулся к аспирантам.
— Найти место в научном коллективе не могут аспиранты? — переспросил он.— Но это от вас зависит! Надо давать им перспективные темы!.. А то написал, защитился, до свидания… А если им не интересно — значит, можно и попроще, и темы срываются…
Президент вдруг вспомнил об одной из своих последних встреч с молодыми учеными.
— У нас, как вы знаете, создаются очень современные системы вооружений,— вспомнил он.— Одна из этих систем была создана очень молодой командой. Я наградил их (по информации “Ъ”, не публично.— А. К.) и говорю: «Вы откуда взялись-то?!» «А вот как стали,— говорят,— ваши гранты давать…» И они создали самую лучшую в мире ударную боевую систему! А я и в послании, по-моему, говорил!..
Конечно, есть теперь тема, к которой Владимир Путин никогда уже не останется равнодушным. И молодые люди не могли создать просто ударную систему. Если уж они оказались на что-то способны, то это было «самое лучшее в мире» оружие.
Тут президент начал объяснять ректорам именно то, о чем я, слушая их, уже час думал: куда и как и на кого им глядеть.
— Чем дольше я работаю, тем больше у меня терминов,— рассказал Владимир Путин.— Вот я знаю «сингулярность»… Скажу — и буду выглядеть приличным человеком… Это, как я понял, увеличение факторов неопределенности.
Несколько ректоров в зале кивнули, остальные не среагировали, хотя я думал, что по крайней мере похлопают (но для этого надо было все-таки, наверное, представлять себе, что такое сингулярность).
Объяснения Владимира Путина сводились к тому, что в мире сингулярности становится больше, и в связи с этим надо активнее использовать старую китайскую пословицу: «Чтобы видеть дальше, нужно подняться выше».
— А что же тогда преподавать? — спросил Владимир Путин.— Если будущее за 3D-технологиями, за генными технологиями, за робототехникой…— то как подготовить человека, который сможет это сделать и применить?
Хоть кто-то тут по-прежнему был устремлен в будущее.
— Я говорил в своем послании… Не к ночи будь помянуто…— неожиданно сказал Владимир Путин.— Я говорил о прорыве! Какое-то время просидим на том, о чем я сказал во второй части послания (то есть на этом распрекрасном оружии.— А. К.). Двадцать…Тридцать лет… Но потом-то?!
Хотя казалось, его должны интересовать прежде всего как раз эти 20–30 лет.
И они его интересуют. Иначе всего этого оружия, может, и не было бы.
Следующие пять минут подарили нам еще один трюизм:
— Если жизнь требует, надо быть погибче.
Это уже внушает надежду.
После совещания Владимир Путин все-таки добрался и до выставки. Ректор Санкт-Петербургского политехнического университета Андрей Рудской показал себя переживающим человеком. Он торопился, забегал вперед (причем чаще всего буквально) и назад, рассказывал о технологиях того самого виртуального двойника:
— Двойник у нас обладает еще и элементами искусственного интеллекта! Раньше надо было 100 автомобилей разбить, чтобы что-то получить! А здесь, у нас, сколь угодно! 10–20–30 тыс.!.. Виртуально-то… А на самом деле достаточно 35 долбануть!..
— В некоторых сферах достаточно одного испытания…— кивнул Владимир Путин.— Кроме ядерного взрыва…
Вот о чем он все-таки думает. И иногда это вырывается — ни с того вроде ни с сего…
Ректор объяснял ему:
— Мы никогда не догоним и не перегоним супостата, если не будет государственно-частного партнерства!..
Спорить тут было не о чем. Причем уж 20 лет назад.
Наконец они подошли и к солнцемобилю, и Евгений Захлебаев рассказывал, переживая, что вот они с этой машиной в Америку собрались…
— Если пустят, Владимир Владимирович, в Америку! — со своим вызовом уточнил ректор.
Владимир Путин кивнул. Ему не нужно было знать про визы. Он и так понимал, что ситуация развивается стремительно, на войне как на войне, так что могут и без подробностей не пустить.
Евгений Захлебаев рассказывал президенту, что скоро его группа будет в Сочи, и господин Путин интересовался:
— У меня будут совещания с Министерством обороны, может быть, приду посмотреть…
— Может быть, прокатитесь? — обмерев, спрашивал Евгений Захлебаев.
Владимир Путин пожимал плечами, скорее подтверждая, чем опровергая.
А чего? Терять-то уже нечего.
0
75.00
